Дерево растёт в Бруклине - стр. 31
Закончив музицировать, он пошел за пивом. Тетя Эви принесла угощение – буханку зернового хлеба и кусок лимбургского сыра на десять центов, и они ели бутерброды с сыром, запивая пивом. После пива дядя Флиттман пустился в откровения.
– Посмотри на меня, Кэйт, – обратился он к маме. – Ты видишь перед собой неудачника.
Тетя Эви округлила глаза и вздохнула, оттопырив нижнюю губу.
– Мои дети меня не уважают, – продолжал он. – Моей жене от меня никакого проку, и Барабанщик, с которым мы развозим молоко, точит на меня зуб. Ты знаешь, что он устроил буквально вчера?
Он наклонился вперед, и Фрэнси увидела, что его глаза блестят от непролитых слез.
– Я мыл его в стойле, и вот, когда наклонился, чтобы помыть ему живот, он взял и помочился на меня.
Кэти с Эви переглянулись. В их глазах дрожжали искорки подавленного смеха. Кэти быстро взглянула на Фрэнси. У нее в глазах тоже прятался смех, но губы она с серьезным видом сжала. И хоть опустила взгляд в пол и нахмурилась, в душе смеялась.
– Вот что он натворил. И все, кто был в конюшне, смеялись надо мной. Буквально все до одного смеялись надо мной.
Он выпил еще один стакан пива.
– Не говори так, Вилл, – сказала ему жена.
– Эви не любит меня, – заявил он маме.
– Я люблю тебя, Вилл, – заверила его Эви своим мягким нежным голосом, который был как сама ласка.
– Ты любила меня, когда мы поженились, но сейчас ты уже не любишь меня, так ведь?
Он подождал ответа, но Эви молчала.
– Вот видишь, она больше не любит меня, – повернулся он к маме.
– Нам пора домой, – сказала Эви.
Перед сном Фрэнси и Нили прочитывали страницу из Библии и страницу из Шекспира. Так было заведено. Сначала мама сама читала им перед сном по странице из этих двух книг каждый вечер, пока они не выросли и не научились читать. Чтобы сэкономить время, Нили читал Библию, а Фрэнси Шекспира. Так они читали уже шесть лет и дошли до середины Библии и до «Макбета» в «Полном собрании сочинений» Шекспира. Они быстренько справились с чтением, и к одиннадцати часам все Ноланы, кроме Джона, который работал, уже улеглись.
В ночь с субботы на воскресенье Фрэнси разрешалось спать в гостиной. Она устраивала себе кровать из двух стульев – ставила их рядом возле окна, из которого видна была улица с людьми. Лежа здесь, Фрэнси прислушивалась к ночным звукам дома. Люди входили и выходили. Одни так устали, что еле передвигали ноги. Другие взлетали по лестнице. Кто-то споткнулся в коридоре о порванный линолеум и обругал его. Ребенок плакал вполсилы, а пьяный мужчина с первого этажа перечислял грехи своей жены, которая, по его мнению, ведет развратную жизнь.