Деревенские мы - стр. 6
Почему он вспомнил именно сейчас этого мудрого, седого, спокойного старика?
Тихо шумел перелесок, которого в те далёкие годы и в помине не было, и отсюда, с опушки, и увидал он свои родные края. И холм далёкий, и три почти упавших старых тополя, и основательно разросшийся за эти годы старый дуб.
Он вспомнил предание, связанное, как верили все хуторяне, со стариной. Верили и молва говорила, что так и было. Бабушка ему рассказывала. Откуда их хутор и род их пошёл. Хутор стоял на стоял на склоне большого холма. Некоторые дома стояли у самого подножия. Рядом с холмом и был пруд. Вода ключевая. В нем по большей части купали лошадей, и бабы белье полоскали. Так белье полоскать даже с соседних деревень приходили. Били ключи. Вода в них чистейшая, студёная. Руку в неё только опустишь, сразу немела. Вот какой была холодной.
Даже хозяева кожкомбината из соседнего большого посёлка, прославленного по всей России в то время, незадолго до революции присылали прислугу к этим родникам для того, чтобы «чайку попить». Воду эту они очень ценили за особый вкус и чистоту. Не только местных помещиков, заводчиков и крестьян баловала природа своей кристально чистой водичкой. В тех местах часто были замечены кабаны. Кабаны водились в большом количестве. Может быть, даже не одни кабаны ходили, лоси и другие животные имели тут свои тайные тропки.
Семён присел на упавшую берёзу, достал таблетку, проглотил. Она помогала ему всегда, когда вдруг сдавливало в груди. Бывало, заканчивал очередное областное совещание, а Нина Петровна, секретарша его преданная, с которой он уже лет 20 работает, уже готовила чашечку чая и таблетку эту чудодейственную. Вот и сейчас рассчитывал он, что поможет, что снимает эту неприятную ноющую боль в груди.
А пруд и ныне там, посмотрел Семён в даль, удивившись и яркости картин детства, осязаемо вдруг промелькнувших перед ним. Раннее утро. Маленький Семён потянулся и, ещё не проснувшись, наклонился в полатей, посмотреть, где там бабушка Пелагея. Где ж ей быть. Конечно, у печки. Потрескивали дрова, по дому разносился аппетитный запах любимых блинчиков. У окна на скамейке сидел рыжий кот, Васька. В глиняной кринке стояло молоко. За столом уже никого не было. Отца, деда и мамки уже не было.
–Скирдуют уже, – оценил время Семён, – макая горячий блинчик в сметану.
–Баб, а давно хутор наш тут?
Бабку слушать он любил. Ни мамке, ни папке некогда было с ним говорить, а бабка Пелагея, хотя и была всегда занята каким-то срочным делом, всегда с ним разговаривала, никогда не кричала, не ругала.