Деревенская знахарка и заезжий маг - стр. 22
Пирожки получились на славу, так и таяли во рту. Я запивала их ягодным морсом и надеялась весь день просидеть дома.
Ага, щаз. Не успела я доесть последний, как в дверь постучали.
– Проходной двор, – фыркнула я недовольно, но все же встала со скамьи и пошла открывать.
За порогом оказалась растрепанная Аглая, дальняя родственница старосты, симпатичная шатенка лет тридцати. У Аглаи были и муж, и дети. Как все замужние женщины, она не показывалась из дома простоволосая или, как сейчас, растрепанная. Должно было случиться что-то из ряда вон, чтобы заботившаяся о своей репутации деревенская баба кинулась к ведьме без как минимум платка.
– Что случилось? – нахмурилась я.
– Матушка ведьма, – Аглая проворно склонилась в поклоне, показывая уважение к моей личности, – Борька-то, староста наш, чертей по двору вилами гоняет. – И пока я не выдала традиционную фразу: «Пить надо меньше», Аглая быстро добавила: – Я сама видела их! Синие, злющие, ругаются по-иноземному!
Черти синими быть не могли, ну вот никак не могли. Их шкура коричневая или черная, у пьяниц – зеленая. Но вот синие черти, да еще и непонятно ругавшиеся…
В общем, ясно, что ничего не ясно. И, блин, похоже придется идти. А ну как те черти вылезут со двора старосты и напугают соседей, состоятельных крестьян (ну, по местным меркам состоятельных, конечно). Крику будет. Сразу вся деревня вспомнит, где ведьма-знахарка живет.
Так что я порадовалась, что успела переодеться в сарафан, взяла привычно свою сумку с кучей настоек, в том числе и от галлюцинаций, и вместе с Аглаей зашагала к дому старосты.
Теперь, после прошедшего ночью дождя, на улице было свежо. Относительно, конечно, до настоящей осенней, а то и зимней, свежести еще далеко. Но, по крайней мере, дышать полной грудью уже можно было, и то плюс. Прибитая каплями пыль уже не взлетала клубами перед лицом. Луж тоже не было – земля изголодалась по дождю и впитала в себя всю влагу. Так что шли мы с Аглаей спокойно, хоть и быстро.
По бокам мелькали дома – от простой хаты из глины к дереву. Дом старосты был наполовину выложен из камня, что увеличивало его (и старосты, и дома) вес в глазах односельчан.
Сам староста, Борис, сын Антипа, высокий широкоплечий детина, окончивший в свое время целых два класса сельской школы, был в глазах крестьян авторитетом, с которым спорить могла только ведьма. Он умел читать, хоть и по слогам, и знал, какую подпись поставить на бумаге, чтобы не ставить крестики, как остальной народ. Одно это делало его важным лицом.
Борька был женат на дочери кузнеца Аньке, за которой получил в свое время двух коров и пятерых гусей в качестве приданого. Впрочем, это случилось давно, лет десять-двенадцать назад. Коровы успели дать потомство, гуси – порадовать животы хозяев. И теперь у Борьки, заматеревшего и обнаглевшего, было большое подворье, на котором он, по словам Аглаи, и гонял сейчас чертей.