Дэниел Мартин - стр. 44
– То же можно сказать о большей части моего прошлого.
– Это сценическая реплика. Не реальность. – Он не отвечает. – Но так ведь можно сказать о прошлом любого из нас. Не понимаю, почему ты считаешь, что твое прошлое так особенно ужасно.
– Я не говорю, что оно ужасно. Оно не изжито. Не исторгнуто из себя. – Он отходит к дивану, садится; диван – под прямым углом к креслу Дженни. – Дело не в статистике. Даже не в фактах личной биографии. Дело просто в личном восприятии. – Она молчит, ничем ему не помогая. Он продолжает: – Я неправильно тебе сказал. То, что я ощутил сегодня днем, было вовсе не чувством пустоты. Скорее наоборот. Как будто здорово переел. Тяжкий груз непереваренного. Как жернов.
Она разглядывает кончик своей сигареты.
– А что такого сказала твоя бывшая жена, когда ты возмутился?
– Про этот снимок в «Экспрессе». Не удержалась – надо было меня уколоть.
Теперь она рассматривает ковер.
– А у тебя – то же самое?
– Что «то же самое»?
– Чувство ненависти? Я слышала, ты сказал: «Это все прошло и быльем поросло».
– А ты лет через двадцать будешь считать, что все, что сейчас, – быльем поросло?
– Что бы ни случилось, я не захочу снова причинить тебе боль.
Она не поднимает на него глаз, а он вглядывается в ее лицо – упрямое лицо обиженного ребенка и ревнивой молодой женщины; ему так хочется обнять ее, растопить лед, но он подавляет это желание и молча хвалит себя за это. Теперь он разглядывает то, что осталось в бокале от значительно большей, чем «на два пальца», порции виски.
– Мы ценили вовсе не то, что следовало. Слишком многого ожидали. Слишком многим доверяли. Через двадцатый век пролегла огромная пропасть. Рубеж. Родился ты до тридцать девятого или после. Мир… нет, само время… словно проскользнуло мимо. За десять лет перескочило на три десятилетия вперед. Мы – допотопники – навсегда остались за бортом. Твое поколение, Дженни, прекрасно знает все, что касается внешней стороны явлений. Все, что на виду. Как выглядели и как звучали тридцатые и сороковые. Но вам неизвестно, как они ощущались изнутри. В какие смешные одежды они облекли наши сердца и души. Какие оставили следы.
Она долго не отвечает.
– Может, тебе лучше позвонить в аэропорт?
– Дженни!
– Это не пропасть, Дэн. Это всего лишь баррикада, которую ты сам, по своей воле, возводишь.
– Чтобы оберечь нас обоих.
Она тушит сигарету.
– Я иду спать.
Встает, идет через комнату к двери в спальню, но у самой двери останавливается и оборачивается к нему.
– Пожалуйста, отметь для себя, что я принципиально стараюсь не хлопать дверью.