Дэниел Мартин - стр. 139

Джейн повернулась и первой вышла в вечернюю тьму.

– Я… мы так тебе благодарны, Дэн, я…

– Да мне все равно пора было возвращаться. Правда.

Она пристально разглядывала мокрый асфальт. Потом чуть склонила голову, неохотно принимая мои уверения. Мы прошли туда, где она оставила машину.

Прежде чем мы уселись, она взглянула на меня над крышей машины:

– Тебе не слишком трудно увидеться с ним сегодня же?

– Конечно нет.

– Я подумала, тебе неплохо выпить чего-нибудь для начала. Можно заехать в «Рэндольф».

– Прекрасно. А потом я поведу тебя обедать.

– Но у нас дома… Àu pair что-то приготовила…

– Возражения не принимаются.

Крохотный конфликт, столкновение воль; и снова она уступила, чуть пожав плечами.

До «Рэндольфа» было недалеко, но Джейн успела рассказать мне, очень скупо, без эмоций, о состоянии Энтони. Рак желудка дал обширные метастазы; оперативное вмешательство не помогло. По первоначальному прогнозу, он давно должен был бы умереть. Мы поговорили о ее детях, о других родственниках, о Каро. О Барни я ничего ей не сказал. Пока мы обменивались банальностями, я чувствовал, как меня охватывает вовсе не печаль, а глубоко запрятанное чувство счастья: все давно забытое – я ведь и Оксфорда не видел целых шестнадцать лет – и все же не забытое, улицы, дома, эта женщина за рулем рядом со мной… что-то еще более глубокое, странная перевернутость времени, наших биографий… редкостный миг, когда радуешься, что до этого дожил. Может быть, присутствие смерти всегда сказывается вот так. Утраченные ценности снова обретают значение, ты живешь, и это главное; ощущение этой великой удачи тонет в суете и компромиссах обычных дней.

Мы отыскали свободный столик. Джейн сняла свое «русское» пальто и осталась в брючном костюме; простая кремовая блузка заколота у горла позолоченной брошью с крупным коричнево-черным агатом. Она показалась мне выше и тоньше, чем я помнил, может быть, из-за брючного костюма. Я заказал ей бокал кампари, а себе большую порцию виски. Едва официант отвернулся, я положил конец разговорам ни о чем.

– Я представлял себе этот день столько раз за эти годы, Джейн. Но никогда не думал, что это будет так, как сегодня. – Она не поднимала глаз от столешницы. – Я сам во всем виноват. Хочу, чтобы это больше не стояло между нами.

– Мы все виноваты, – тихо сказала она. Помолчав, добавила: – Это один из немногих догматов веры, по которым мы с Энтони все еще сходимся.

– Ты больше не считаешь себя католичкой?

Ее улыбка стала более искренней.

– Все это было ужасно давно, правда?

– Вчера я весь вечер вытягивал из Каро необходимую информацию.