Деньги и просвещение. Том 1 - стр. 34

– Вестимо куда, понимаешь, – старичок сердито тряхнул седой бородой. – В Тивницу, куда же ещё?

А, ну да, куда же ещё. Тивница находится ниже по течению, это как раз по пути.

– А не подскажите, где можно найти её капитана?

– Так вот же он, глаза разуй, понимаешь, – старичок кивнул в сторону баржи. – Уважаемый Рант на палубе стоит, глазами зыркает, погрузку бдит, понимаешь.

– Благодарю вас, – Саян вежливо поклонился, понимаешь.

С борта баржи на пристань вместо полноценного трапа переброшен грубо сколоченный настил. Широкие шляпки гвоздей затянуты ржавчиной. Саян поднялся на палубу. Хорошие работники всегда нужны, если не с крепкими руками, то с крепкими мозгами точно. Если получится договориться с капитаном Рантом, то недели через две Саян сойдёт на берег уже в Тивнице. Уже в столице можно будет наняться на другое судно и отправиться ещё ниже по реке, уже по Акфару, и далее через море Дебар, Южный океан и до Рюкуна. Пусть путешествие не будет лёгким и комфортным, зато питание и кров за счёт владельца баржи.

Четыре сотни лет семейных преданий. Десятки поколений предков, что прославили себя и весь род на службе Его Величества. Род фатрийских дворян Калиных должен возродиться! Тем более должен, раз сам Великий Создатель в безграничной мудрости своей возложил на него сие тяжкое, но величественное и захватывающее, бремя. Но страшно. Будто и этого мало, душу грызут сомнения.

Алил Калин, рядовой Первого батальона Аимканского пехотного полка, машинально прижался к земле, будто попытался растечься по ней лужей воды. В щели между пакгаузами царит тьма, тут не то, что один человек, целый взвод спрятать можно, хрен кто заметит. Однако от волнения сердце ходит ходуном, во рту пересохло, а на лбу выступила испарина. И вряд ли дело в том, что в Аргунии, в тропической стране, даже в глухой час ночи жарко и влажно.

Место для наблюдения выбрано очень удачно, Алил не зря присмотрел его заранее, ещё днём при свете Геполы. Так-то официально пирс имеет какой-то там номер, то ли пятый, то ли вообще пятнадцатый, однако в народе его упорно называют иначе – Услада. Нужно признать, прозвище более чем точное.

Широкий пирс вдаётся в грязные воды Тилсары на несколько десятков метров. Всего два парусника пришвартованы к его левому боку. Речные воды тихие, оба судна не скрипят и не качаются. В отличие от собратьев по правую и левую стороны, Услада ярко освещён. Целых четырнадцать масляных фонарей заливают толстые доски настила неровным жёлтым светом. Четверо часовых в красных мундирах и с мушкетами на плечах бродят туда-сюда словно заведённые солдатики. Да, рядовые то и дело останавливаются, оглядываются, даже зевают, но непременно топают и топают дальше. В глухой час ночи огромный порт наконец-то утих, словно уснул, от чего скрип досок под грубыми солдатскими башмаками кажется особенно громким и пронзительным.