Денежный семестр - стр. 28
– Наверное, он действительно спешит по своим делам, – сообщила мне разочарованная Даша. – Хотя я прямо-таки видела, что он за вами следит.
Идея о следящем бородаче наводила на какие-то смутные и приятные мысли, однако развивать их не было времени. Мы пришли.
Перед дверью нужной аудитории мы остановились, дабы сделать милые извиняющиеся лица. Остановились – и застыли. Ибо то, что мы услышали, не вдохновляло.
Из-за двери доносились душераздирающие стоны.
– Нам точно сюда? – попятилась Даша.
Я сверилась по бумажке:
– Сюда. И написано, что занятия для всех специальностей сразу. Только мне кажется, что сегодня тут как раз ваша специализация. В смысле: медицина. Режут кого-то.
– Я не медик, – поспешно возразила моя коллега. – Я гуманитарий. Я и живых-то лягушек боюсь.
– Тут режут не лягушек, – вздохнула я после очередного стона. – А людей. Без наркоза.
Даша попыталась найти в двери щелочку и подглядеть, однако успеха не достигла. Я выдвинула новое, более приятное предположение:
– Может, там просто ругают не сделавших домашнее задание? Или опоздавших к началу занятий. Таких, как мы. Ну а те стонут. С непривычки. Ведь мы все давно сами преподаватели и предпочитаем ругать других.
Мы снова прислушались. Стоны прекратились, сменившись не менее странными звуками. За стеной дружно выли. Дружно и как-то самозабвенно.
– А может, там театральный кружок? – оживилась Даша. – Я в школе участвовала, так до сих пор помню. А наше повышение квалификации перенесли в другое место.
– Готовятся к Новому году и изображают вьюгу, – поддержала я. – А нас изберут Снегурочками.
Однако и эта мысль была тут же опровергнута, поскольку из таинственной аудитории донесся страшный, громкий, многоголосый крик:
– Денежек нет – поколачивай плешь! Денежек нет – поколачивай плешь!
И – грозное, басистое рычание. Меня неожиданно озарило вдохновение:
– Их тоже перевели на магнитные карты! Они протестуют против невыплаты аванса! Я обязательно должна присоединиться!
И я храбро сделала шаг вперед, а Даша солидарно двинулась за мной.
Увиденное ошеломило меня не меньше, чем услышанное. Не могло не восхищать, что такое обилие и разнообразие звуков издавали всего пять человек, из которых четыре были женщинами, причем довольно хрупкого сложения. Все они (и единственный мужчина тоже) держали в руках по зеркальцу, в котором внимательнейшим образом изучали собственное отражение. И оно было достойно изучения! Язык вытянут вниз, у самых отчаянных доставая до кончика подбородка, верхняя губа ловко оттопырена, полностью открывая зубы. Причем каждый член загадочной секты старательно выговаривает «а-а, а-а» с той неповторимой интонацией, которая известна даже маленьким детям и вызывает однозначные устойчивые ассоциации.