День смерти - стр. 29

За едой я думала о своей младшей сестренке. Гарри и формальное образование никогда не сочетались. Она вышла замуж за своего любимого одноклассника за день до выпуска, потом по очереди еще за троих. Гарри собирала деньги для монастыря Святого Бернара, управляла «Пицца-хат», продавала дизайнерские очки от солнца, водила экскурсии по Юкатану, занималась пиаром «Хьюстон астроса», основала и потеряла бизнес по чистке ковров, продавала недвижимость и совсем недавно взялась за полеты на воздушном шаре.

Когда мне было три, а Гарри – один год, я сломала ей ногу, переехав на трехколесном велосипеде. Она не сбавила обороты. Гарри научилась ходить еще в гипсе. Жутко надоедливая и очень любимая сестра заменяет чистой энергией недостаток опыта и целенаправленности. И утомляет меня невыносимо.

В девять тридцать я включила хоккей. Конец второго тайма, «Хэбс» проигрывают «Сент-Луису» 0 : 4. Дон Черри сетует на негодность канадского тренерского состава, его круглое лицо краснеет над рубашкой с высоким воротом. Он больше похож на тенора в парикмахерской, чем на спортивного комментатора. Смотрю и удивляюсь, что миллионы людей слушают его каждую неделю. В десять пятнадцать я выключила телевизор и легла спать.

На следующее утро я рано встала и поехала в лабораторию. Для большинства медицинских экспертов понедельник – тяжелый день. Случайная жестокость, бездумная бравада, одиночество и ненависть к себе, неверный выбор момента приводят к увеличению случаев насильственной смерти в выходные. Трупы складывают в морге для вскрытия в понедельник.

Нынешний понедельник не был исключением. Я взяла кофе и присоединилась к утреннему собранию в офисе Ламанша. Натали Эйерс занималась делом об убийстве в Валь-д’Оре, но остальные патологи присутствовали. Жан Пелетье только что вернулся из Куджака, с дальнего севера Квебека, где снимали показания. Он показывал фотографии Эмили Сэнтанджело и Майклу Морину. Я присела поближе.

Куджак выглядел так, будто его смыло потопом, а люди отстроили его вчера заново.

– Что это? – спросила я, показав на сборную конструкцию с пластиковой отделкой.

– Аквацентр. – Пелетье ткнул пальцем в шестиугольную вывеску с непонятными символами сверху и жирным белым словом «Arrêt» снизу. – Все вывески на французском и инуктитуте[15].

Он говорил с очень сильным верхнеречным акцентом, который для моего уха мог сойти за туземный язык. Я знаю Пелетье много лет и все равно с трудом понимаю его французский.

Пелетье показал на другое здание:

– Тут суд.

Как бассейн, только без пластика. За городом простиралась серая промозглая тундра мха и камней. Побелевший скелет оленя карибу лежал у дороги.