День отца - стр. 7

 — Овчар наш, венгерский.

Так иначе называлась порода — венгерская овчарка.

Я отпустил Собакина, и тот лёг у ног.  

— Двортерьерский, — хмыкнул отец и снова повернулся к телевизору. — А ты свою машину когда заберёшь с ремонта?

— Завтра после обеда будет готова.

— Кирилл-то звонил? Это ж по его профилю, — кивнул отец на экран, — пропавшая девчонка.     

— По его, — тяжело вздохнул я. — Звонил. Выясняют обстоятельства.

— Это что же, уже третий случай выходит, если не найдут?

Я кивнул.

— Будем надеяться, что найдут.

— А Кирилл Евгеньевич, я вижу, настроен на худшее, — сделал он правильный вывод по моему лицу. — Иллюзий не питает.

— На худшее. Менты они вообще люди реалистичные, работа у них такая, — поднял я голову, читая в телевизоре описание. Про красный пуховик и белую шапку с меховым помпоном, что были на девочке. — Первая девочка пропала в прошлом году по весне, — напоминал я вслух. — В марте, как сейчас. Но та была постарше. Выпускной класс, лет семнадцать. Вторая, пятнадцатилетняя, исчезла в октябре. Как раз выпал первый снег. Думали, потеплеет ещё, растает, найдут. Не нашли. А эта совсем малышка. Тринадцать, — тяжело вздохнул я и нахмурился.

— Ох, а сегодня в ночь, ты слышал, какой снег передают? — покачал головой отец, осторожно забирая бутылочку у сладко засопевшей Конфетки. — Словно зима вернулась. МЧС предупреждает: снегопад, ветер, метель.

Хреново, невольно подумал я.

И это только добавило тревоги.

Поздним вечером я всё ворочался в кровати. Сон не шёл.

Слышал, как ушли гулять отец с Командором.

Слышал, как вернулись.

Видел, как за окном повалил обещанный снег.

Как поднялся ветер, немилосердно бросая его порывами в стекло.

Я всё крутил в руке телефон. Экран то загорался номером, что я так и не стёр, то снова тух. Палец машинально давил на кнопку включения, я задумчиво смотрел на забытые цифры…   

Не давал покоя её взгляд. Рассеянный. Непонимающий. Растерянный. Совсем не характерный для той собранной дисциплинированной Владиславы Орловой, что я знал.

Её многозадачности и Цезарь бы позавидовал. Ничего она не путала, не теряла, не забывала. Всё держала в уме: даты, время, цены, имена, фамилии.

План — была её религия. Цифры — её стихия. Продуктивность, организованность, трудоголизм — образ жизни.

И вдруг эта беспомощность. Неуверенность. Недоумение.

Или я просто ищу повод? Оправдание, чтобы позвонить?

Нет, к чёрту это!  

Я кинул на кровать аппарат, повернулся на бок к нему спиной и засунул руки под подушку.

А проснулся не от плача ребёнка, как обычно, а от трели всё того же телефона.