День отца - стр. 14

— Кир, там было вышито имя. На одеяльце, — покачал я головой. — Чуть кривовато. Простыми чёрными нитками. Но с любовью: Стефания и сердечко. Понимаешь? Эту девочку ждали. Её любили. Ей дали имя. Это не про тех мамаш, что рожают и кидают детей в мусорный бак у собственного подъезда.

— Или это не её одеяльце, — жестоко, но справедливо добавил Кирилл, хоть имя девочке и дали при регистрации то самое, вышитое на ткани. — Я помню: ты думаешь, её родная мать не сама избавилась от ребёнка. Считаешь, кто-то из близких. Муж? Родители? Кто-то из родственников, от которых она зависит? — нахмурился он.

— Не знаю. Но, может, кто-то из живущих в таких же вот благополучных чистеньких многоэтажках, — кивнул я на дома. — Кто-то, кто избавился от ребёнка как от помехи и пошёл пить чай в своей новой уютной квартирке с видом на парк.

— А там, где мы нашли Стешку был парк? — напрягся Мент и глянул на карту.

Словно и правда не помнил. Словно не он лично зашёл в каждую из тысячи с лишним квартир длинного, как китайская стена дома, примыкавшего к помойке, где нашли ребёнка.

Словно не он подозревал бабку с первого этажа со взрослой дочерью-инвалидом.

Был в его следственной практике такой случай, когда мать сдавала мужикам свою умственно отсталую дочь за деньги. А детей потом выкидывала. Ветеринар был прав: на то он и Мент, чтобы каждый день сталкиваться с этим и не питать иллюзий.

К счастью, его подозрения на счёт бабки не оправдались.   

Я развёл руками. Всё это мы уже обсуждали. И не раз. Но каждый раз называя дочь по имени, я думаю о том, что это имя ей дал не я. А тот, кто её любил, ждал и, может быть, до сих пор ищет или оплакивает. 

— Врачи сказали: роды принимал не профессионал, — напомнил я. — Но пуповину перевязали. Пусть узлом, но перевязали же, а значит, не хотели, чтобы ребёнок умер, дали ему шанс. Завернули в одеяльце опять же, а не сунули в пластиковый пакет.

— Ты уверен, что тебе это надо, Азаров? — покачал головой Кир.

— Мне — нет, — уверенно ответил я. — Но Стефания вырастет и однажды ей захочется знать. А чем больше времени пройдёт, тем меньше шансов у правды.

— Вряд ли они скажут тебе спасибо. Те, кто её выкинул, — почесал небритую щёку Кирилл. — Это или 105-я: умышленное убийство малолетнего, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии. От восьми до двадцати лет лишения свободы. Либо 106-я: убийство матерью новорождённого. Это условное. Но в любом случае это статья.

— Я не дам ребёнка в обиду, если окажется, что её мамаша из таких, ты же знаешь. Но пусть лучше так, чем никак, — обречённо согласился я и посмотрел на него. — Кир, возьми на контроль это дело. Его же похоронят под грудой других, более важных, более резонансных.