День независимости - стр. 22

А совершая третий круг, я думал, что за полтора прожитых мной в Хаддаме десятилетия по меньшей мере пять сотен раз проезжал по этой улице и по четырем-пяти другим таким же, лежащим в темнокожей части города, но не знаю на них ни единой души, никто меня в гости не приглашал, никаких визитов я не наносил, не продал ни одного здешнего дома и, вероятно, не прошелся ни по одному тротуару (хоть и не боюсь таких прогулок ни днем ни ночью). И тем не менее считаю подобные улочки краеугольными камнями, первоклассными кварталами, а их жителей – честными и полноправными хранителями этих мест.

При четвертом моем объезде квартала никто мне, натурально, рукой не махал (собственно говоря, двое уже стояли на своих крылечках, пасмурно глядя в мою сторону, да и баскетбольные юноши тоже подбоченились и проводили меня недобрыми взглядами). Зато я обнаружил два притулившихся один к другому одинаковых дома – одноэтажных, типично американских, каркасных, немного запущенных, с полосатыми оконными козырьками, с кирпичной облицовкой до середины фасадов, высокими крытыми крылечками и огражденным проходом между ними. Перед каждым стояла табличка «ПРОДАЕТСЯ» с адресом и телефоном риелторской компании из Трентона. Я благоразумно записал телефон, а затем вернулся в офис и позвонил, чтобы узнать о цене и о возможности приобретения обоих домов. Я провел в торговле недвижимостью уже довольно долгое время и был рад случаю подумать о диверсификации моих капиталовложений и возможности упрятать деньги туда, где мне будет трудно до них добраться. Думал я и о том, что, если мне удастся купить оба дома задешево, я смогу сдавать их тем, кто захочет в них поселиться, – чернокожим пенсионерам с фиксированными доходами, или старикам, не очень здоровым, но еще способным позаботиться о себе, не быть бременем для своих детей, или молодоженам, которым нужна не очень дорогая, но крепкая основа их жизни, то есть людям, которым я смогу обеспечить уютное существование перед лицом рвущихся в небо цен на жилье – до времени, когда они переберутся в приют престарелых или приобретут свой первый дом. Сам же я буду испытывать удовлетворение от того, что вкладываю средства в моей общине, даю людям возможность получить жилье, которое им по карману, поддерживаю самобытность района, который мне очень нравится, прикрываю мою финансовую спину и обретаю более основательное чувство связи с жизнью, коего мне – с тех пор как Энн два года назад переехала в Дип-Ривер – порой не хватало.

Я чувствовал, что буду идеальным современным домовладельцем – исполненным исключительного сострадания к ближнему обладателем солидных капиталовложений, способным одаривать других тем, что он смог накопить за годы продуманной, пусть и не очень спокойной жизни. Каждый, кто живет на этой улочке, будет испытывать счастье, увидев мою проплывающую мимо машину, зная, что я, скорее всего, остановлю ее, чтобы заменить кухонный смеситель новым, или провести профилактический осмотр стиральной машины, или просто навестить моих жильцов и выяснить, всем ли они довольны, что, не сомневался я, и будет иметь место, причем неизменно. (Большинство жаждущих диверсификации людей, не сомневаюсь, посовещались бы со своими финансовыми консультантами, купили на берегу острова Марко дом на несколько квартир, ограничили риск ущерба, отвели одну квартиру для себя, другую для внуков, а остальные сдали на руки управляющей компании и от апреля до апреля обо всей этой истории и думать забывали бы.)