День, когда пала ночь - стр. 59
– Я полагала, с ней уже все решено, настоятельница.
– Тогда за меня говорило солнечное вино. – Сагул сделала глоток. – Сию отправится ко двору в Нзене. Как посвященная.
Она подцепила кончиком ножа креветку.
– Гашан будет наставлять ее и не оставит без совета.
Тунува едва верила своим ушам.
– Настоятельница, – с неимоверным облегчением заговорила она, – спасибо! Ты еще будешь ею гордиться, и по заслугам!
– Знаешь, почему я избрала своей преемницей Эсбар?
– Потому что ее уважает вся обитель. Потому что она решительна, умеет воодушевлять и мысли ее возвышенны. И она великая магичка.
– Все это, конечно, так, – крякнула Сагул и прожевала креветку. – Но прежде всего потому, что она прислушивается к тебе. Ты ее сдерживаешь и направляешь. Ты для нее – голос рассудка. После моей смерти она только твоего совета и станет слушать.
– Сагул, она любит всю семью. Она внимает каждому.
– Что, сегодня Эсбар сама убила долгорога или уступила удар растревоженной Хидат?
– Сама, – потупилась Тунува.
– Настоятельница должна не просто слушать. И не просто смотреть, но видеть. Если каждая из нас – огонь, то Эсбар – горящий наконечник стрелы. Она так устремлена к цели, что не заметит, коли мир за ней загорится. В этой неуклонности и сила ее, и слабость. – Настоятельница отложила нож – Ты заметила, в чем нуждается Хидат, хотя та ни слова тебе не сказала. И с Сию всегда было так же. Ты – тот огонь, что согревает, Тунува Мелим. Огонь, что затворяет кровь.
Тунува отправила в рот слепленный комок риса. Каждый такой разговор с глазу на глаз с Сагул вызывал в ней странные чувства: разом тревожил и утешал.
– Ты оказываешь мне честь, настоятельница, – сказала она. – Можно мне навестить Сию, сказать ей о новом поручении?
– Можно. Сразу я не смогу ее отпустить – не дело поощрять дерзких древолазов, – но, как только отбудет наказание, мы вручим ей воспламеняющий огонь. – Сагул шевельнула бровью. – В тебе сиден затухает, хранительница могилы. Спустись этой ночью в долину насыться.
На закате она сошла по тысяче ступеней в ложе долины. Ночь выдалась прохладной. У реки сидели мужчины и, перешучиваясь, передавали по кругу кувшин с вином. При виде Тунувы их как ветром сдуло.
Каждая из сестер ела в одиночестве – кроме первого раза, когда плод съедали при всей семье. Тунува в тот день оделась в белый плащ посвященной. На каждом шагу она проникалась страхом – достойна ли она, не откажет ли ей дерево.
Прошел не один десяток лет, а она все еще оставалась посвященной – готовой к бою, который так и не начался. Других рангов в обители не бывало, потому что разить было некого.