День, когда пала ночь - стр. 22
Флорелл только теперь уставилась на торчащую кость и стала бледнее пепла.
– Деточка… – хрипло прошептала она. – Не бойся. Святой с тобой.
Плиты поглотили звук ее торопливых шагов. Глориан закрыла глаза, и стало темно; доска закачалась, как колыбель.
Очнулась она в своей постели. Левый рукав был обрезан, открывая помятую руку – белую кожу, красную кровь, костяной клык. Доктор Фортхард обмывала рану горячей водой из таза. Рядом стояли двое незнакомцев – она узнала коричневый балахон младшего жреца и красную гербовую накидку поверх белой туники тоже узнала.
Одежда костоправов. Ее отец содержал их целую армию – править ему шею и спину. Лекарь прятал руки в рукава, словно хотел отвлечься от предстоящей мучительной картины.
– Дама Глориан, – обратился к ней молодой жрец, – выпейте, это притупит боль.
Он поднес к ее губам мех с вином, и Глориан выпила сколько смогла. Во рту осталось сытное послевкусие шалфея.
– Доктор Фортхард, – спросила она, – что вы будете делать?
– Мне придется составить половинки кости, принцесса, – ответила доктор, – чтобы они могли срастись. Перед вами мастеро Келл Бурн из отряда Костей.
– Ваше высочество, – заговориле Бурн спокойно, негромко, – прошу вас, постарайтесь не двигаться.
Рыцарь Брамель чуть слышно молился. Когда чужие люди приблизились к ее постели, Глориан напряглась. Младший жрец встал в ногах, костоправ Бурн взяле ее за руку.
– Дайте мне прыщенца, – попросила Глориан. – Пожалуйста, доктор Фортхард, я хочу уснуть.
– Нет, – твердо возразила дама Эрда Линдли. – Никаких растительных ядов, доктор. Королева Сабран запретила.
Доктор Фортхард ее не слушала.
– Принцесса, даже ложечка прыщенца может убить. Это мягкий яд, но все же яд. – Она вернулась к кровати. – А вы великая цепь для Безымянного.
Глориан не представляла себя цепью, ни великой, ни малой. Она чувствовала себя просто сломавшим руку ребенком.
– Пожалуйста, – выдавила она, – раз вам нельзя быть добрыми, сделайте все быстро.
Доктор, не отвечая, взяла Глориан за плечи. Младший жрец прижал к матрасу ее лодыжки. Костоправ, выдохнув, как спускающий тетиву лучник, ухватиле ее за плечо смуглыми руками, большими и твердыми, как стремена. Последним, что услышала Глориан, был собственный визг.
Когда она пришла в себя, тело горело так, что жар пережимал горло. Рука до плеча была загипсована и привязана к боку кожаным шнуром.
Глориан нечасто доводилось терпеть боль. Наперстки защищали пальцы от иглы, браслеты прикрывали руку от удара тетивы. Она знала редкие головные боли, разбитые колени, боль месячных. Теперь ей оставалось одно спасение – сон.