Демянское побоище. «Упущенный триумф Сталина» или «пиррова победа Гитлера»? - стр. 43
Война – это как раз то, о чем не говорят, потому что не знают. Из стрелковых рот с передовой вернулись одиночки, их никто не знает. …Но жизнь пехотинца в бою висит на тоненькой ниточке, которую легко может оборвать немецкая пуля или небольшой осколок. Солдат не успевает совершить ничего героического, а смерть настигает его.
Однажды в одном интервью генерала армии В.А. Варенникова спросили:
– Путь к победе был долгим и тяжелым. Какие из эпизодов войны вы вспоминаете?
– Таких эпизодов было много… Я всегда завидовал летчикам, танкистам. Белой завистью, конечно. Истребитель в полете 40 минут, максимум час. Затем он возвращается на аэродром, где его машину обслуживает техник. У летчика есть землянка, есть банька. Он прилетел, поел, отдохнул. А мы всегда с противником в контакте, друг другу смотрим в лицо».
Есть еда – хорошо, нет – терпеть надо. Стужа, холод, жара, зной – надо выдерживать…
Когда начиналась окопная жизнь? Если быть точным, то она всегда начинается неожиданно, без всяких сантиментов, словно рубилась с плеча, как самая что ни на есть правда. Шли ли пехотинцы на передовую, находились ли там, все одно, это уже была их жизнь – окопная. Та земля, которая всегда была под ногами, была и домом и постелью. Зимой и летом все одно: по ней ходили, на ней воевали и в нее ложились.
На земле всегда был отдушиной солдатский смех, царским подарком – табак, лучшим другом – лес и великим счастьем – еда. Ведь ничто так не беспокоит солдатскую душу на передке, как харч.
Лес давал возможность соорудить блиндаж, разжечь костер, настелить дорогу, да и, бывало, кормил сносно. А если его не было рядом? Одна надежда только на старшину роты.
Это он тащил с помощниками термос с похлебкой, буханки хлеба, сахар, махорку и водку.
Поставив термос между ног, с цирковой ловкостью он опускал туда черпак и таким же привычным движением плескал содержимое в подставленный котелок, при этом тут же отмечал химическим карандашом галочку в листке замусоленной бумаги. Но одно дело летом, другое – зимой. Пока пищу дотащат до передовой, хоть в руках, хоть в повозке, все одно: горячее мгновенно превращается в холодное пойло. Хорошо, если мучная, слегка подсоленная водица не успела схватиться на сильном морозе. Да, в сущности, и это была еще не беда. Ведь если солдат с термосом накрывали немецкие мины, если по несколько суток старшина не мог добраться до передка, тогда все: и настроения не было, и вши заедали особенно. Ведь они ползали на голодных.
Другое дело батальонная кухня, когда, попыхивая горячими топками, уже издалека чувствовался соблазнительный запах, она въезжала в лес. Фырканье лошадей и позвякивание уздечек поднимали солдат без каких-либо команд. Одним словом, война войной, а обед по распорядку. Но батальонная кухня на передке могла быть мечтой нереальной. Ведь назад с передка только уносили.