Демоны Петербурга - стр. 40

Через несколько минут нам принесли бутылку неплохого бурбона из штата Теннеси и три бокала. А также – пачку солёных орешков и вяленое мясо. Достаточный набор для троих взрослых мужчин, чтобы подкрепить дружескую беседу, словно шаманский ритуал, который в обязательном порядке необходимо завершить именно каким-либо проявлением на физическом плане, иначе колдовство не сработает.

Спустя некоторое время моё сознание начало плыть, а перед глазами картинки ходили ходуном, хотя я по-прежнему соображал, кто я, что и где. Я смотрел на своих друзей, находившихся в столь же беззаботном и радостном состоянии, и радовался вместе с ними. В какой-то момент перед глазами резкой сменой картинки возник знакомый светлый образ, тут же исчез, а над головой поплыли какие-то пятна. Это была моя новая знакомая. Мария.

– Ты пьёшь? – С укором спросила она, хотя и сама всё прекрасно знала.

– Пью. И собираюсь сегодня хорошенько так напиться, – мысленно ответил я с некоторым вызовом. Мне было наплевать на то, что она мне скажет в ответ.

– Видимо, ты не боишься смерти? – Неожиданно спросила она. Я не совсем понял, что Мария имела в виду, но это было и не столь важно.

– А смысл? В час, когда она за мной придёт, она всё равно приберёт меня к рукам, что бы я ни делал.

Мария ничего не ответила. Она исчезла и больше не проявляла себя ни образом, ни мыслью. Однако через затуманенный алкоголем разум я всё же силился понять, почему она пришла именно в этот момент, что ей было нужно, и о чём она хотела предупредить меня. «Ну и ладно, – подумал я, – обойдусь».

Мы разошлись ближе к полуночи. Я пошёл домой пешком, потому как понимал, что если сейчас же не протрезвею на холодном осеннем ветру, что приносил влагу с Финского залива, то мне будет очень плохо и ночью, и завтра днём. Прогулка обещала быть не особо долгой, я жил буквально в двадцати пяти минутах ходьбы от нашего излюбленного бара, но этого должно было хватить для того, чтобы хоть как-то вывести алкоголь из организма и протрезветь.

Я шёл по ночному городу, уже притихшему после вечернего часа пик. Знакомые улицы, знакомые старые дома, ощерившиеся беззубыми улыбками почерневших провалов окон, выстроившихся в ряд и сливавшихся с обшарпанными стенами. Узловатые руки корней немногочисленных деревьев, растущих проплешинами на каменистой поверхности северной столицы, торчали из неплодородной пересушенной земли. Далеко впереди – горбатый хребет моста, раскинувшегося через Фонтанку, а слева и справа – серые монолиты домов, пахнущих вековой пылью и плесенью.