Демоны и сталь - стр. 25
– Лезь сюда! – воскликнул он, протягивая руку. – Быстрее!
Девочка благодарно улыбнулась, торопливо подбежала к дому и подпрыгнула, хватаясь за протянутую ладонь.
Ее рука оказалась удивительно крепкой, пальцы обвили запястье мальчика словно металлические прутья. Максимилиан вздрогнул, попытался вырваться, но девочка держалась крепко. Подтянулась, прошептала:
– У меня для тебя подарок, Макси. Примешь?
Максимилиан, испуганный, страстно пытающийся проснуться, практически выкрикнул: «Нет!».
– Да, – прошептали его губы.
Зеленые глаза девочки прыгнули ему в лицо, превратившись во что-то быстрое, хищное, чуждое. Максимилиан отпрянул, заходясь от ужаса, ощущая как ему под кожу втискиваются холодные угри, расползаются по всему телу, заполняя нутро. Как неведомая сила встряхнула его, словно старый плащ, обернулась его плотью, оскалилась его ртом, зарычала его голосом. Как поползла прочь от окна, выбрасывая вперед длинные лапы-крючья.
Максимилиан безвольным придатком болтался где-то на границах сознания, не способный ни закричать, ни что-либо сделать. Он видел то проносящийся под ним пол, то искривленный вздымающий потолок с черными поперечными балками. Мелькнул дверной проем. В поле зрения, белесом и мутном, словно сквозь бычий пузырь, появилась плечистая фигура одного из кассарийцев.
Максимилиан взорвался фонтаном толстых пиявок, проваливаясь в черную бездонную пропасть.
Он очнулся на полу и тут же вскрикнул, зарыдал от боли – голова раскалывалась, а сквозь ноздри словно протащили ветки терновника. Когда закашлялся, то изо рта вылетели сгустки не то рвоты, не то желчи, повиснув липкой слизью на щеке. Максимилиан попытался подняться, моргая слипшимися ресницами, но его грубо сбили с ног, отбросили в сторону. От удара о стену клацнули зубы, а из глаз с новой силой полились слезы, но эта встряска прояснила голову, вернула зрение и слух. Еще не до конца понимая, что происходит, Максимилиан поднялся на ноги и, покачиваясь, побрел вдоль стены.
Здесь было очень много красного, слишком много. Пол, стены и потолок всё еще плыли, но то был не сам дом, а кровь, густо покрывающая все вокруг. К ней липли подошвы ботинок, в ней оставляли разводы ладони. Розовыми островками виднелись куски разорванной плоти и отсеченные конечности. Сизыми змеями тянулись во все стороны внутренности.
Все, что осталось от суровых телохранителей капитана Эргана. Все, что осталось от самого Эргана.
Нога наступила на что-то, поехала в сторону – то оказалась оторванная кисть, все еще сжимающая рукоять широкого палаша. Максимилиан с отупляющим безразличием обошел еще теплые останки, побрел дальше, шатаясь будто пьяный.