Демонология по Волкову. Собиратели душ - стр. 28
Большое зеркало в тяжелой серебряной оправе лежало тут же, на столе, отражающей поверхностью вниз. Леон быстро натянул толстые кожаные перчатки, схватил зеркало и, не глядя в него, направил на ловушку. Солнечные лучи, почти уже выпутавшиеся из державших их нитей, отразились в зеркале. Попытались выскользнуть обратно в окно, но не смогли. Кроваво-красными пятнами упали на поверхность зеркала, превратились в черную жидкость, впитались внутрь. Теперь можно работать.
Леон закрыл окно, вернулся к столу. Замерев на мгновение, стянул перчатки. Как бы хотелось остаться в них! Но нельзя. Перчатками не получится зачерпнуть колдовство изнутри. Колдовство хочет только незащищенные руки. Голую кожу, через которую сможет впитаться внутрь, причиняя боль, беря плату.
Пальцы коснулись прохладной поверхности зеркала, медленно проникли внутрь. Кожу обожгло холодом, Леон с трудом заставил себя не отдернуть руку. Знал, что так сделает только хуже. Когда-то не выдерживал. О тех временах напоминают шрамы. Теперь он сильнее, уже умеет терпеть.
Расплавленное серебро обволокло пальцы, медленно потекло наверх, к ладони. Леон не смотрел – чувствовал. Как чувствовал и тьму, уже проникшую под кожу и бегущую по телу быстрее серебра. Вытащил из зеркала руку, глядя на то, как стекают с кончиков пальцев серебряные нити, чернея на воздухе. Второй рукой взял приготовленный изумруд, подставил под стекающие капли. Изумруд – хороший камень. Легко впитывает в себя колдовство, берет много. Рубин – гораздо хуже. Однажды Леон взял заказ на рубин, намучился, больше такой ошибки не повторяет. Но даже изумруд не способен впитать в себя все. Тело Леона берет больше, быстрее. Наполняется тьмой как чаша, подставленная под водосток во время дождя.
Тем не менее, одного раза хватило. Изумруд почернел, разогрелся, оставил на коже ожоги. Ожоги заживут уже к утру, не проблема. Тьма, успевшая впитаться в кровь, причинит гораздо больше вреда. Но без тьмы не получается. Без тени не было бы света. Без тьмы не было бы колдовства. Каждый солнечный луч заканчивает свою жизнь в тени – такова природа. И не Леону ее менять.
Положив изумруд на подставку, Леон поднялся. Голова кружилась, а тело было таким слабым, что ему пришлось ухватиться за столешницу, чтобы не упасть. Остался бы сидеть, но нужно стереть с руки остатки почерневшего серебра, иначе останутся уродливые рубцы, будто ему их мало. Медленно подошел к начатой картине, провел по полотну кончиками пальцев. Серебро благодарно покинуло кожу, осталось на картине уродливыми пятнами. Леон поднял с пола упавшую кисть, заново обмакнул в темно-коричневую краску, закрасил следы. Краска зашипела, не желая соприкасаться с темной материей, но Леон не оставил ей выбора.