Демон по вызову - стр. 26
Заботливые руки крёстной Катеньки быстро надели на меня верёвочку с алюминиевым крестиком. То есть, видимо, я успел как-то прошептать, что свой крест забыл надеть в спешке, утром, оставив в ванной на полочке, после бритья. Что испытывает нормальный демон, когда на него надевают православный крестик, вам лучше не знать…
– А теперь обернёмся, дети мои, дунем и плюнем в сторону Сатаны!
О… это не больно, это страшно. Больно мне будет, когда меня вызовут на ковёр в нашей конторе и продемонстрируют весьма сносную любительскую видеозапись того, как вышибала душ символически плюёт в сторону своего высочайшего начальства. Не сомневайтесь, все подобные вещи подробнейше документируются, подшиваются, и скрыть невозможно ничего! Увольнение с «волчьим билетом» будет самым наименьшим наказанием за такую «шалость»…
– Крёстный, примите ребёнка!
И это орущее чудо, только что искупанное в святой воде (!), передают из купели прямо в мои руки, кое-как прикрытые тонкой праздничной пелёнкой. Именно она ещё как-то меня спасла, в противном случае ожоги были бы практически до кости. Свежеокрещённого младенца я попросту выронил в заботливые материнские объятия.
Пока Игорь радостно обнимал меня и хлопал по плечу, я бессознательно воспользовался возможностью повисеть на нём несколько секунд, выравнивая дыхание… Хорошо ещё батюшка по молодости отличался редким пониманием и всем моим припадкам находил чисто человеческие объяснения:
– Волнуется, ох как волнуется крёстный наш… Это ещё что! У меня, бывало, от волнения и в обморок падали, прямо башкой в купель! Это хорошо, это значит, всей душой понимает человек, как тяжко быть крёстным ребёночку… Ведь теперь ему его к церкви приучать, ему в нём веру воспитывать, а не приведи господи, и отца с матерью заменить!
От всего вышеперечисленного я уже сам был готов практически броситься в ту же купель за мученической смертью, ибо в Пекле мне после всего этого не жить. Как и когда вышли на улицу, не помню, каким образом я покинул благодарных родителей и крёстную, тоже, зато в памяти чётко отпечатались те полчаса в знакомом баре, когда я, не прерываясь, выпил восемь бутылок водки. Полегчало…
Домой заявился весь в ожогах, ссадинах, хромающий и с перебинтованными культяпками вместо рук. Азриэлла, скорбно опустив голову, провела меня в спальню и уложила, не сделав ни одной, даже самой примитивной попытки прокусить мне горло или склонить к грязному сексу. Спал нервно, с вскриками, раз пять просыпаясь в холодном поту и скрежеща зубами. Ей в конце концов пришлось ударить меня молотком по затылку, чтоб я просто вырубился до утра. На работу не пошёл, взял больничный. Альберт, скотина, позвонил лишь вечером следующего дня: