Демон Кометы. Десять дней - стр. 38
– Хе-хе, – отозвался Дисидерий и добавил несколько брызг на лопатках. – А мы вот просто наслаждаемся.
– Чем? – не понял я.
– Тем, что забираем у вас, конечно же. Вас так много, вы все такие разные. И у всех всё такое разное, хе-хе. Ну вот, рисунок готов. Я должен спросить: ты точно решил? Понимаешь и принимаешь условия?
– Жги, – сказал я.
И Дисидерий зажёг.
17
Это знамение было самым большим и самым болезненным. Боль продирала до демонического естества, я с трудом сдерживался, чтобы не вскочить и не разбить голову мастера об стену. Ощущения были такие, словно мне рвут кожу раскалённой иглой, которая при этом брызгается кислотой.
– Ты должен понимать, – бормотал Дисидерий, – что полностью ощущения знамение не снимает.
– И ты мне это только сейчас говоришь? – прорычал я сквозь зубы.
– Правила ты знаешь. Когда знамение активируется, оно жжётся, хе-хе, самую малость жжётся.
– Насколько сильно будет жечь конкретно это? – спросил я.
– Не так сильно, как жгло бы без него, хе-хе.
– Скоро ты там закончишь? – рявкнул я, когда боль перебралась на левую лопатку.
– Да, собственно, уже всё, хе-хе. – Мастер отступил; что-то звякнуло и брякнуло в его чемодане. – Встань, Ливий. И расплатись со мной.
Я поднялся, расправил плечи, похрустел шейными позвонками. Боль в спине стремительно утихала.
Мастер стоял возле своего кресла и переминался с ноги на ногу. Рот его то кривился, как грустный смайлик, то нервно выгибался уголками вверх.
– Забирай оплату, – сказал я. – Но если эта чертовщина не сработает…
– Тогда сделка сама собой отменится, хе-хе! – обрадовался Дисидерий.
Он подпрыгнул, будто поймал что-то в воздухе, и приземлился так, что пол задрожал у меня под ногами.
– О да… – Глаза его закатились от невыразимого блаженства. – Я не прогадал, хе-хе… Это так изумительно! Такое равнодушие…
Мастер попятился, толкая кресло, и шлёпнулся в него. Руки его, дрожа, подпрыгивали на подлокотниках, изо рта пошла пена.
Я только головой покачал. Надел рубашку, затем куртку. Застегнул её до самого конца – почему-то начало знобить.
Внезапно на меня навалились сомнения. Зачем я приобрёл знамение? Всего девять дней – и я уйду навсегда из этого мира. А веду себя так, будто мне тут ещё десять лет жить. Глупость ведь… Но, с другой стороны, я могу освободиться раньше чем через девять дней. Если разберусь с Шеиным и Кометой, и если результат этого разбирательства окажется благополучным. А именно – если выяснится, что никакими родственными связями они не обладают.
И потом – какая разница? Если через девять дней я уйду, там уже никакого значения не будут иметь мои сделки и знамения. В преисподней всё сгорает.