Демократия, не оправдавшая надежд - стр. 28

– Тем не менее, мы будем проводить следствие. Необходимо найти и наказать виновных! – Виноградов рубанул ладонью по столу.

– Считаю важным срочно арестовать бандитов Лопатина и Малахова, которые несут ответственность за издевательства надо мною, – сказала Ревекка. – Оказавшись после осады казармы в тюрьме, я стала требовать немедленно отправить меня в Архангельск, как члена Губисполкома, и, когда главарь бандитов Ракитин отказал, объявила голодовку. Они не нашли ничего лучшего, как отправить меня на всеобщее поругание в верхние волости, чтобы вволю поизмываться, а затем казнить. Они разлучили меня с сыном, и я до сих пор не знаю, где он и что.

– Все в порядке, Ревекка Акибовна, – поспешил сообщить кто-то из местных, – мальчик у хороших людей, он ждет вас.

– Малахов – жестокий отвратительный тип, помощник Ракитина, – продолжила Пластинина, – когда меня увозили, он заткнул мне рот бумагой и бросил в повозку, сверху положил мешок на меня и сел сам. Я чуть не задохнулась.

– Не стоит преувеличивать, – возразил Пластининой кто-то из членов исполкома, – вам дали гарантию безопасности и вывезли из города от греха подальше. Вы же знаете, как местные вас жалуют. И мешком прикрыли, чтобы ненароком кто не увидел, и кляп для той же цели, чтобы вы не кричали.

– Почему же такое отношение к товарищу Ревекке? – Спросил Виноградов.

– По причине национальности. Люди темные, не любят евреев, предрассудки.

– Но она же женщина?

– Это никого не остановит, и если бы узнали, что это она призывника застрелила, не сносить бы товарищу Пластининой головы. Здесь края глухие, советская власть не может защитить даже своих агитаторов.

– Советская власть все может, – подвел итог Виноградов, – завтра во всех газетах должно быть помещено мое объявление.

Он достал из кармана лист бумаги и прочел:

– Товарищи крестьяне! Я послан к вам не за тем, чтобы наказывать, как это говорят провокаторы из контрреволюционного лагеря, а затем, чтобы покарать руководителей восстания мобилизованных, эту подлую свору из господ. Виноградов замолчал, в тексте не было указано ни одной фамилии.

– Ракитиных, их несколько братьев, – услужливо подсказала Ревекка Пластинина.

– Ракитиных и других негодяев, расхитивших народные деньги, продовольствие, пытавшихся уничтожить советскую власть в уезде, – продолжил Виноградов, написав карандашом фамилию руководителя бунта.

– Главари восстания бежали, а введенные ими в заблуждение солдаты, подлежащие мобилизации, разошлись по домам и продолжили свой мирный труд. Репрессии их не коснутся. Исполкому следует напрячь все силы для спасения революции, – закончил Виноградов, – виновные в саботаже и нерадивые будут арестованы и преданы суду трибунала.