Демиург и Ирина. Мистический круг - стр. 28
Только души и песни – попутчики наши во мгле,
И снежинок беспечных кружится веселая стая,
Эта снежная страсть, нет прекрасней ее на земле.
Мы вернемся к утру, у камина мы сядем устало,
Пусть огонь согревает, и жжет наши души опять,
Я в бокалы с вином добавляю снежинок, как мало,
Нам для счастья осталось, в метели во мгле танцевать…
В старом замке темно, только наши веселые души,
Эти тайны и тени разбудят, легко нам теперь,
И веселая ночь то безмолвие снова разрушит,
И врывается в мир наша страсть, как ночная метель.
Приглашаю на вальс, он сегодня таинственно- белый
И в просторы бескрайние зимние страсти влекут.
Я в бокалы с вином добавляю прохладу метели,
Песню дивную вьюги нам снова устало поют.
Будущее в прошедшем Старик
В доме не было окон, а двери так плотно закрыты,
Что какие-то птицы разбились, просясь на постой.
Никого не впускал в этот мир, о, чудак деловитый.
А меня вдруг окликнул с порога так странно:– Постой.
И ему подчинилась, сама я себе подивилась.
Ведь никто в этом мире не смог бы меня укротить.
И морская волна возле ног обреченно забилась.
И меня он позвал, чтобы чаем в саду угостить.
А потом он роман свой читал, и в порыве экстаза
То взлетал к облакам, то валился на землю, шутя.
Что там было – не помню. Тонуло и Слово и фраза
В этой водной пучине. Кто был он? Старик и дитя.
Впрочем, это со всеми мужами однажды случится,
И затворники снова врезаются горестно в мир.
И закат там алел, и кружилась растерянно птица.
И какая-то тень все парила в тумане над ним.
Что там было еще? Ничего из того, что смущало
И тревожило нервы усталых и желтых писак.
Только птица вдали обреченно и дико кричала.
Он смотрел в эту даль, и я видела, как он устал.
Дар общения нам, как богатство и слава дается.
Мы бежим от него и в сочинительстве скрыться вольны.
Только призрак прекрасный над гением снова смеется.
– Кто она? – я спросила, – Душа убиенной жены.
– Как могли вы? – Я мог, – повторил он, как горное эхо,
И расплакался вдруг, как ребенок, почуяв беду.
И я к морю бежала, и помнила снова про это.
Ночь прекрасной была, но я знала к нему не приду.
И сидел он один, и в саду, где усталые птицы,
Все взирали угрюмо, хранили покой свысока.
(Будет долго потом мне старик этот призрачный сниться.
И свечу погасила прекрасная в кольцах рука).
– Навести его, детка, – мне женщина тихо сказала, —
Я сама умерла, он невинен, он просто Старик.
И звездой обратившись, она мне во мраке мигала,
И забылся опять он в романах прекрасных своих.
Никого не впускал в этот мир свой чудак деловитый.
А меня вдруг окликнул с порога так странно: -Постой.