Демидовы. Пять поколений металлургов России - стр. 4

Став очень богатыми людьми они просто не имели шансов не стать «олигархами». В 1911 году немецкий социолог Роберт Михельс вывел еще один принцип теории элит, который сейчас известен под названием «железный закон олигархии». По нему любая социальная система, независимо от того была она по началу демократичной или, напротив, авторитарной, рано или поздно скатится к олигархии, то есть, к власти небольшого числа могущественных «вождей». «Говоря «организация», мы, тем самым, говорим «олигархия»», – утверждал ученый. Причину этого он видел в трех неоспоримых компонентах: доверие толпы к своим лидерам, стремление этих лидеров ставить главной целью достижение собственных (не обязательно финансовых) интересов и общую пассивность масс. Из этого закона вытекает, что устойчивое существование любого более или менее крупного общества без наличия в нем олигархов просто невозможно. И богатство страны, как бы там не твердили большевики, создается именно ими.

Если еще раз посмотреть назад, мы увидим, что олигархи существовали всегда, даже в России, даже тогда, когда слово это еще отсутствовало в массовом словаре. Особенно богаты на них были эпохи перемен. Во времена Петра I их была масса. Чего стоил один только светлейший князь Александр Меншиков, в судьбе которого, как в отражении, мы видим личность нашего современника Бориса Березовского. Сын отнюдь не богатого, хотя и служившего при дворе, а именно – при московских царских конюшнях, польского шляхтича будучи 12 лет от роду был отдан отцом на работу к пироженщику уличным торговцем. Продавая пироги, он настолько бойко рекламировал свой товар, что привлек к себе внимание другого олигарха, рядом с домом, которого ему довелось торговать. Олигархом был ближайший сподвижник Петра Франц Лефорт[6]. Он позвал парнишку к себе в комнату и спросил:

– Что возьмешь за всю свою коробку с пирогами?

– Пироги извольте купить, а коробки без позволения хозяина я продать не смею, – ответил тот.

– Хочешь у меня служить?

– Очень рад, только надобно отойти от хозяина.

Заплатив за все пироги, Лефорт сказал:

– Когда отойдешь от пирожника, тотчас приходи ко мне.

Спустя уже несколько дней юный Меншиков уже примерял на себя новую ливрею. Вскоре хозяин познакомил его с юным царем, который взял его себе в денщики. Человек отчаянной храбрости и редкого ума он обладал, тем не менее, одним существенным недостатком: он не мог пройти мимо казенных денег, не взяв их себе. Не всегда это совершалось незаконными путями, чаще всего князь придумывал различные легальные схемы. Мог, например, оформить на свои имения договор о поставке фуража и продовольствия для армии по самым высоким тарифам. Или продать самому себе, через третьих лиц, за бесценок казенные деньги. А мог и использовать инсайдерскую информации. Узнав, что в только что отстроенный Санкт-Петербург, где царь поставил его генерал-губернатором, вот-вот должны завести массу государственных чиновников, а о жилье для них там никто не позаботился, он моментально выстроил там несколько первых в России доходных домов. Не раз Петр уличал его в казнокрадстве, но, в то время, как другие чиновники за такие действия тогда именно оставляли голову на плахе, Меньшиков всегда оставался цел, невредим и продолжал свою полуполезную, полувредную для государства деятельность. Объяснялось это даже не столько дружеским расположением царя, которое легко могло смениться на враждебное, а тем, что Петр знал, что любое поручение, которое он даст светлейшему князю, будет выполнено. Алексашка загонит лошадей, даст всем по морде, выстроит на площади, залезет, если надо, в печную трубу, повесит кого надо и кого не надо, но поручение выполнит. Здесь на него можно было вполне положиться, Петр это знал и ценил превыше всего. Поэтому, когда зарвавшийся князь попал-таки на скамью подсудимых, и над ним реально засветилась угроза в худшем случае – смертной казни, а в лучшем – далекой ссылки, царь лично выступил в его защиту.