Дембель неизбежен - стр. 29
– Дружище, вот зацени! – достал из кармана бляху боец и протянул ее мне.
Бляха была в точности как моя, только не зеленая, а отполированная, словно зеркало.
– Годится, сказал я и, достав сигареты из кармана, протянул бойцу, а затем начал снимать свою.
– Не надо, оставь себе. – отмахнулся парень, продемонстрировав золотую бляху на пузе.
– От души. – кивнул ему я.
– Тебе спасибо, обращайся, если что. Меня Колян зовут, мы этажом ниже живем. – любезно ответил мне мой новый знакомый.
– Дима. – ответил я, и мы пожали друг другу руки.
Из столовой вышло много народа, и дежурный отдал нам команду заходить слева по одному. Все ломанулись, как бараны, дежурный наорал на Мальцева, мол, что ты за сержант такой, раз у тебя солдаты простых команд не знают, но тот пояснил, что мы тут первый день.
Войдя в столовую, мы оказались в просторном тамбуре, на одной стене стояли вешалки для формы, на другой висели раковины для помывки рук, а на третьей около входа в зал висел большой стенд с документами, меню и фотографиями лучших поваров, на которых улыбались две полные женщины в поварских колпаках с черпаками в руках.
Основной зал был просторным, столы стояли как парты в школе, длинными рядами. С обоих сторон стола стояли деревянные лавки. Пол тут был сделан из серого мрамора, все стены были покрашены белой краской. В конце зала стояла раздача, к которой-то мы и направились. На завтрак сегодня была гречка с "мясом белого медведя" – это когда вместо мяса только куски вареного сала. Далее в меню кофейный напиток, масло сливочное, вареное яйцо и два кусочка хлеба: кусок белого и кусок черного. Запах в столовой царил неприятный, пахло солдатскими портянками, сыростью, подгоревшей гречей и какой-то рыбой. Взяв свою еду, я сел за стол и хотел было начать есть, но не тут-то было, сержант заставил нас встать и ждать товарищей, пока они так же займут свои места.
– К приему пищи приступить, у вас десять минут! – выкрикнул Мальцев, когда все встали напротив своих мест, а сам сел на другой ряд с кружкой чая и куском белого хлеба, на который начал жирным слоем мазать масло.
Гречка была просто отвратительной, кофейный напиток – только одно название, такое чувство, что на ту огромную кастрюлю, что была литров так на сто, насыпали пару столовых ложек кофе от силы, к тому же еще и несладко. Желтоватые куски масла, составленные пирамидкой, передавали по ряду на блюдечке из расчета один кусочек на человека. Первый, кто стоял на раздаче, говорил наше количество, а последнему давали уже наполненную тарелку, после чего тот ставил ее на первый стол и каждый, взяв свою норму, передавал ее тарелочку дальше. Народ начал активно обсуждать все произошедшее утром, но, как выяснилось позже, очень зря. Мальцев сделал замечание, чтобы мы ели молча, и все притихли, но буквально секунд на тридцать, после чего галдеж опять начался.