Дело Судьи Ди

Дошедшие до нас списки «Лунь юя» («Суждений и бесед») насчитывают двадцать глав. Двадцать вторая глава, представлявшая собою, по свидетельству некоторых древних комментаторов, квинтэссенцию конфуцианской мудрости и написанная Учителем собственноручно за несколько месяцев до кончины, считалась утерянной еще во времена царствования Цинь Ши-хуанди (221–209 гг. до н. э.), во время его знаменитых гонений на конфуцианскую ученость и культуру. Однако мы не исключаем, что в руки столь пытливого исследователя и неистового коллекционера, каким был Х. ван Зайчик, каким-то образом мог попасть текст драгоценной главы. Его домашняя библиотека до сих пор закрыта для посторонних, и лишь правнуки ученого посредством весьма длительных и утонченных процедур ежедневно оспаривают друг у друга честь стирать с ксилографов и свитков пыль – и не пускать к ним чужаков (здесь и далее – примеч. переводчиков).

Должность Багатура Лобо. Досл.: «мо́лодец посредине» 郎中; что-то вроде начальника отдела в министерстве.

Действительно, по разумению переводчиков, 1800 – число во многих отношениях удобное и благостное: оно делится и на 60, возраст императора, и на 30, время его правления, и на 12, число месяцев в году, и… много на что еще делится, например, на 1, а это число, по уверениям Лао-цзы, вообще породило, с помощью Дао конечно, все многообразие окружающих нас существ и предметов. Рассуждая проще, можно легко удостовериться, что оно просто-напросто представляет собою результат умножения количества лет, прожитых императором, на количество лет, проведенных им на престоле.

Ученая степень Богдана Руховича Оуянцева-Сю, сотрудника Управления этического надзора, напарника по нескольким совместно проведенным делам и друга Багатура Лобо. По-китайски это значит «проникший в [смысл] законов» и пишется так: 明法. Данная степень существовала в Китае по крайней мере со времени династии Хань, то есть с начала нашей эры.

Букв.: 副衛兵 «помощник охранника», вэйбина, низшего исполнительного чина Управления внешней охраны (Вайвэйюань), в данном случае что-то временного заместителя, помощника шерифа.

То есть не достигшему совершеннолетия; судя по всему, ван Зайчик имеет в виду возраст в пятнадцать лет.

Правильно понять это название переводчикам, как это уже часто случалось, помогло «Дело поющего бамбука», произведение скорее философское, больше напоминающее трактат, нежели текст сюжетный, однако же изобилующее разнообразными сведениями. Только благодаря этому «делу» мы ныне можем сказать, что название «Билюсы» восходит к старой народной чжурчжэньской песне, строку из которой здесь скрыто цитирует Хольм ван Зайчик: «А когда меня нет – в те часы / Слушай, как тает лед в Билюсы». «Билюсы» здесь следует воспринимать не просто как название некоей речки, слушать которую предлагает дева своему возлюбленному, но шире – как развернутый поэтический образ, переданный специфическими средствами китайского иероглифического письма: так, би 碧 – «небесно-голубой», «лазоревый», лю 流 – «течь», «струиться» и, наконец, сы 絲 – явный омонотоп, звукоподражание, «с-с-с-с».

В некоторые исторические периоды Ханбалык, то есть Пекин в нашем мире, носил название Яньцзин, «Яньская столица» 燕京, где «Янь» – название древнего княжества, в свое время располагавшегося на этом месте; с другой стороны, то же «янь» означает и «ласточку».

Цунь – немногим более трех сантиметров.

От китайского чи фань 吃飯 «есть рис»; поскольку испокон века китайский народ был озабочен проблемой питания, основной едой всегда считался именно рис, а прочие блюда, в том числе мясные, рассматривались как закуска к рису, без которой при необходимости можно обойтись и вовсе.

Здесь у Хольма ван Зайчика дословно сказано: 鬼 гуй, «душа умершего». Согласно традиционным китайским представлениям, гуй – неупокоенный дух, задержавшийся в мире живых и часто вступающий в контакт с людьми; такой контакт – в силу темной природы гуй – чаще всего оканчивается для человека скверно: наносит прямой ущерб здоровью, а то и продолжительности жизни. Данное слово на русский язык обычно переводится словами «привидение», «бес», «злой дух», иногда даже «черт», хотя ни один из этих эквивалентов не исчерпывает всей полноты значений понятия «гуй». В современном китайском языке и литературе слово «гуй» употребляется, как правило, с отрицательным, даже с бранным оттенком.

劉肉客 досл.: «Лю Мясной Гость». Переводчики здесь находятся в явном затруднении: зная, что ни одно мало-мальски значащее имя Хольм ван Зайчик не дает герою просто так, они не смогли истолковать смысл «Мясного Гостя»; между тем имя это содержит очевидный намек. Но на что – переводчики понятия не имеют.

尚書, досл.: «Главнейший в работе с документами». В традиционном китайском аппарате так назывались начальники Палат, то есть лица, аналогичные нашим главам министерств.

Переводчики не могут удержаться и не отметить, что приведенное Хольмом ван Зайчиком описание борьбы Лю Жоу-кэ за сохранение городских стен вокруг старого города в Ханбалыке (Пекине) их очень порадовало. Ибо – к великому сожалению – такой Лю Жоу-кэ нашелся в Ордуси, но отсутствовал в нужное время в коммунистическом Китае, в столице которого стены старого города давно уничтожены, о чем переводчикам остается только безмерно сожалеть.

На протяжении многих веков всех иностранцев в Ордуси, следуя древней китайской традиции, называли варварами. В последние десятилетия, избегая употреблять этот не вполне корректно звучащий термин, людей, по тем или иным причинам приезжающих в Ордусь из-за границы, именуют гокэ 國客, то есть «гостями страны».

Высшая группа инвалидности, введенная еще танским правом, – безглазые, безногие, безрукие, умственно ущербные.

Переводчики озаботились сравнением описанного ван Зайчиком Ханбалыка и современного Пекина и установили, что у Хольма ван Зайчика гостиница «Великая стройка» стоит прямо на месте ныне здравствующей гостиницы «Пекин»; данное ван Зайчиком название тем более симптоматично, что изначально гостиница «Пекин» была выстроена для прибывающих из СССР специалистов, принимавших деятельное участие в промышленном перевооружении народного Китая.

Восемь бессмертных (ба сянь) – восемь легендарных персонажей китайского пантеона, с каждым из которых связано большое количество легенд; неоднократно выступали персонажами традиционной китайской литературы: Лань Цай-хэ, Ли Те-гуай (действительно хромой и оттого ходящий с палочкой), Люй Дун-бинь, Хань Сян-цзы, Хэ Сянь-гу, Цао Го-цзю, Чжан Го, Чжунли Цюань. Из них, кажется, никто не был замечен в пристрастии к чаю, но все больше – к вину.

Ютаями в Китае спокон веку называли евреев. Ютай, или, полностью, ютайжэнь 猶太人, – это, несомненно, в первую очередь транскрипционное обозначение. Однако оно может одновременно читаться и по смыслу. Первый иероглиф значит «все еще», «несмотря ни на что», «вопреки», «по-прежнему». Второй употребляется в китайском языке крайне часто и входит, например, составной частью в такие известные слова, как «тайфэн» (в японском чтении «тайфун») – «великий ветер». Третий же иероглиф – это «человек», «люди». Таким образом, в целом «ютайжэнь» значит: «как ни крути – великий народ» или, если выразиться несколько по-ютайски, – «таки великий народ».

Как уже упоминалось, дом Богдана располагался на улице Савуши, названной именем древнего богатыря-степняка, как раз напротив знаменитых александрийских Островов. Известно, что Савуша, как и множество других ордусян, выполнявших по зову сердца свой интернациональный долг, участвовал в гражданской войне в Византии на стороне законного православного императора Иоанна Кантакузина и геройски пал в 1345 году в бою против византийских сепаратистов и активно поддерживавших их деньгами и прямой агрессией латинян. В нашем мире Папа Климент VI в 1343 году призвал всю Европу к крестовому походу в поддержку прокатолических противников Кантакузина; вероятно, нечто в этом роде происходило и в раннеордусскую эпоху.

«Лунь юй», III:3.

Сладкая роса 甘露 – древнекитайский синоним того, что мы называем манной небесной, подарком судьбы и пр. Одним из бесчисленных титулов Будды в китайском буддизме является выражение «Ганьлу-ван» 甘露王 – «Князь Благодати», что дословно переводится как Князь Сладкой Росы.

[То, что между] четырьмя морями (сы хай 四海) – устойчивое, возникшее еще в глубокой древности китайское обозначение всего известного материкового мира.

Из «Дела победившей обезьяны» нам известно, что этот город расположен на Урале и «исстари прославлен производством лучших в Ордуси сверл и буров, а потом и более сложных машин для нефтегазовой и горной промышленности».

События, о которых столь уважительно отозвался Мокий Нилович, описаны Х. ван Зайчиком в «Деле незалежных дервишей».

Речь здесь идет о полных драматизма событиях, описанных Х. ван Зайчиком в «Деле победившей обезьяны».

Нам уже неоднократно приходилось отмечать то, что при неофициальном общении многие ордусяне, особенно работники оборонных и человекоохранительных структур, да и просто те, кто постоянно и сильно занят, широко пользовались устными сокращениями; например, безупречно вежливое ордусское обращение низшего к высшему – «драгоценный преждерожденный единочаятель» частенько редуцировалось до «драг прер еч». Данная фраза значит, что Мокий Нилович желает своему бывшему подчиненному творческих успехов. Трудно не согласиться с его постановкой вопроса. Честное служение обществу – работа не менее творческая и тяжкая, а подчас и столь же трагически противоречивая, даже безысходная, сколь, например, работа честного литератора; оно ровно так же чревато непредсказуемостью результатов пусть даже самых искренних усилий и так же вызывает то необоснованные восторги, то фатальное непонимание.

У Х. ван Зайчика здесь сказано «бу». Китайский метрический бу 步 – дословно «шаг», равен в настоящее время 1,6 м.

臥曹, что переводчики, следуя иероглифам, склонны интерпретировать как «[Рядом с таким талантом, как имярек, даже] Цао Цао отдыхает», где Цао Цао (155–220) – видный политический деятель, военачальник и поэт китайской древности. Что-то вроде нашего «вот это да!» или «ух, ты!». Возможно, если бы ван Зайчик привел другие иероглифы, интерпретация возгласа была бы и иной, именно такой, как мог бы подумать искушенный в китайском языке читатель, однако же эмоциональный смысл ее от этого совершенно не изменился бы.

По-китайски этот явно жаргонный термин пишется так: 蛤雜; это следовало бы перевести как «[место, где] смешались жабы», «жабье месиво». Вероятно, он возник как намек на тесноту, замкнутость и неопрятность подобного рода обиталищ – и качества их обитателей. То, что термин оканчивается иероглифом цза (смешанный, неоднородный, разномастный, несортовой, низкокачественный, нечистый), с трудом способным выполнять функции существительного, не должно обескураживать читателя; по всей вероятности, здесь имеет место редукция исполненной глубочайшего смысла, известной всякому культурному ордусянину фразы из двадцать второй главы «Лунь юя»: 蛤雜在鳳鳳飛蛤非也 (ха цза цзай фэн фэн фэй ха фэй е) – «Жабы [порой] смешиваются с фениксами, но фениксы [потом] взлетают (улетают), а жабы – нет». Стоит произнести первые слова этой фразы – и любой, вспомнив продолжение, сразу понимает контекст. В то же время обрыв цитаты на полуслове показывает, что в данном случае о фениксах и помину нет, а жабы смешиваются лишь друг с другом. Может, жабы и хотели бы смешаться с фениксами – да лапки коротки… и так далее. Традиционная ханьская полифония смыслов предстает в этом коротком выражении во всей красе. События же, о которых упоминает ван Зайчик, подробно описаны в «Деле победившей обезьяны».