Дело о сорока разбойниках - стр. 3
Ни с кем бесед доктор не вел, ни с кем не знался. С тех пор как статьи об Ульяне в клочья разорвал, спал сутками напролет, с утра до ночи, в обнимку с бутыльком бромкамфары, выписанной ему тюремным врачом. До того крепко, что порой его принимали за мертвеца. Было дело, добудиться не могли, приходилось бить тревогу на весь централ, нашатырем отхаживать. Но тот, с десятого раза учуяв запах аммиаката, сонно отмахивался, на другой бок поворачивал и снова засыпал. Вот что с человеком нервное напряжение сделало. Никому неведомо было, что бедный Иван Несторович мечтал о такой жизни несколько лет кряду, о полном и абсолютном беспамятстве мечтал. С сочувственным придыханием о нем шептались, мол, постигла его самая из страшных напастей во всем свете, какие могут случиться с мужчиной – испортила ему жизнь женщина.
Так и прожил до начала 1892 года.
Вскоре бромкамфара спасать перестала, сном забываться, как прежде, не удавалось больше. Выспался Иван Несторович на всю жизнь. Со сладкой истомой вспоминалось об Обуховской больнице, о парижской лаборатории. Стали мысли посещать о том, как замечательно было бы опять вернуться к врачебной практике, экспериментам, к неисследованному в Бармене ахиллинину. Интересовался у начальника тюрьмы, нет ли для него какого дела.
Нежданно-негаданно ранней весной вдруг пришло письмо из Петербурга. Много раз пересматривали дело Иноземцева, много споров было. Его императорское величество царь Александр лично бюловским происшествием интересовался, уж больно шумное оно было. Долго думал, в чем вина Ивана Несторовича. Не отчаяние ли толкнуло его на погибельный путь, не напутали ли чего в очередной раз чиновники? Взвесил все заслуги заключенного. А был Иноземцев не только хирургом, фармацевтом, но и ценным специалистом по вакцинации от бешенства. Вспомнил государь и то, что с повинной доктор сам явился да и следствию оказал колоссальную помощь – столько жуликов, Ульянке пособлявших, поймано было. Распорядился государь-император в итоге судьбой бедового доктора с царским великодушием, заменив место ссылки с морозных сибирских краев на жаркие пустынные каракумы, где доктора в большом спросе были.
Но какую-то уж больно фантастическую форму приняло его помилование. Иноземцева ждала каторга. Но вдруг вернули свободу, обещали жаловать мундир военного врача, посулили назначение старшим врачом хирургического отделения в военном госпитале Ташкента – столицы Туркестанского генерал-губернаторства, ежели спешно и по доброй воле подпишет согласие на сие назначение.