Дело о пропавшей картине. Из цикла «Дед и внучка ведут расследование» - стр. 8
– Полина – корзина нафталина, – неожиданно презрительно фыркнул дед. – Никакая ты не Полина, а Аполлинария! Я тебя так назвал, вот и носи это имя с гордостью! Так прабабку твою звали. Чудесная женщина была!
– Папа, ну какая она Аполлинария! – возмутилась мама. – Я же тебе говорила, что мы будем звать ее Полиной. Да будь она Аполлинарией ее бы уже в школе все засмеяли!
– Отдали бы девку в нормальную школу, никто бы не засмеял! А так, шастаете по своим заграницам…
– Папа! – взмолилась Полинина мама. – Пожалуйста, не заводи эту свою пластинку про заграницу! Мы же все обсудили и решили! Полечка остается на лето у тебя, я уверена, вы подружитесь. А мы с Андреем уже сегодня вечером улетаем.
– Ох, Лидка, и в кого ж ты такая шустрая! Только приехала, хвостом махнула, и вот тебя уже нет, – недовольно пробормотал дед. – Ну, зайдите хоть в дом-то, чаю на дорожку попейте, а потом уж летите, этих своих мертвяков древних выкапывайте.
И дед, сгорбившись, повел гостей в дом.
На новом месте
– Аполлинария, подъем! – раздался трубный глас, и Поля подскочила на кровати, пытаясь сообразить, где она находится и что происходит. Удалось ей это не сразу, поскольку остатки сна все еще кружились в ее голове, не давая полностью осознать реальность.
Как в красочном калейдоскопе перед ее глазами промелькнули картинки вчерашнего вечера. Она вспомнила как плакала, провожая родителей, как дед повел ее на второй этаж в маленькую комнатку, в окно которой стучала, побеспокоенная ветром ветка яблони. И как укрывшись с головой теплым одеялом она заснула, держа за щекой большой швейцарский леденец.
Ее взгляд упал на круглые часы, висящие на стене. Стрелки на них показывали семь часов утра. За окном было темно и хмуро, а по крыше тихо стучал дождь.
– Аполлинария! Иди завтракать! – снова раздался крик деда с первого этажа. – Спускайся скорее, здесь тебе не пансион, особого приглашения ждать нечего.
– Да уж, не пансион, – тихонько пробормотала Полина, грустно оглядывая стены с выцветшими обоями и стол, накрытый вязанной крючком белой скатертью. – Иду, – крикнула она, натягивая джинсы.
На узкой, длинной веранде, выходившей окнами в сад, стоял круглый стол с точно такой же белой скатертью, как и в комнате Полины. На нем вольготно разместился пузатый чайник и две тарелки с рисовой кашей.
– Давай, садись, ешь, – водружая на стол блюдо с толсто порезанными ломтями хлеба, сказал дед.
Удивительно, но сейчас, утром, Полина уже не чувствовала того смущения, которое она испытывала вчера при знакомстве с дедушкой. Напротив, она с любопытством разглядывала его хмурое лицо, пытаясь угадать, – рассердится он или нет, если она спросит его про прабабушку Аполлинарию? Полю очень заинтересовала эта история с ее новым необычным именем. Но, глядя на угрюмую складку между дедушкиных бровей, она решила спросить его совсем о другом.