Дело о пропавшем боге - стр. 13

Народ любит такие истории, боги любят такие истории, и столица их тоже любит. «Народ должен участвовать в управлении государством», – вспомнил Бахадн слова из трактата Веспшанки. «Он может участвовать в управлении либо посредством выборов, либо посредством доносов. Первый путь ведет к беспорядкам, второй – к торжеству справедливости».

Столичный инспектор, наконец, собрал семена истины для полей правосудия, все, до единого зернышка.

Чиновники неторопливо прошли по коридорам в кабинет покойного судьи. Из-за широкого судейского стола навстречу им поднялся, придерживая рукой подхваченные сквозняком бумаги, молодой человек лет двадцати трех: Шаваш, секретарь господина Нана. Столичные чиновники всегда привозили с собой кучу людей и потому от местного начальства были совершенно независимы, а зависели только от своих покровителей из центра.

Провинциальный чиновник с обидой уставился на завитые локоны юноши, ламасские кружева воротника и широкие, не по закону широкие рукава затканного золотом кафтана. Великий Вей, если в столице молодые чиновники завивают волосы, – мудрено ли, что воры сожрали чужую маринованную утку?

Господин Нан поклонился небесному судье Бужве, чей идол стоял в левом углу, и безмятежно выпустил из рук охапку жалоб. Белые бумажные треугольники посыпались на пол, как стая перелетных цапель – на ровную гладь воды. «Слава Бужве, – подумал Бахадн, – он не охотник читать жалобы».

– Принесли? – спросил инспектор своего секретаря.

Тот кивнул головой и потянулся к дверце секретного шкафа. Дверцу охранял от посторонних глаз стоногий паук Миик, и дополнительно, ввиду нынешней испорченности, – хитроумный, хотя и менее божественный механизм. Шаваш достал из сейфа что-то завернутое в тряпочку, и развернул тряпочку на столе. В ней оказалась короткая, в пол-локтя трубка, покрытая щербленой слоновой костью. Бахадн ахнул. Это был рукавный самострел – неудобное, но коварное оружие. Спрятав заправленную стальным шариком трубку в широком рукаве, можно было выстрелить совершенно бесшумно и незаметно, правда, не более одного раза. Дальность и сила выстрела зависела от качества стальной пружинки и диаметра шарика. Из хорошего самострела можно было убить человека на расстоянии до десяти шагов.

Закон запрещал иметь оружие всем жителям ойкумены, не считая тех, кто призван закон охранять. Закон соблюдался спустя рукава, но все-таки достаточно, чтобы сделать рукавные самострелы дорогой и редкой игрушкой: браконьеры ходили с мечом и стрелами, лесной грабитель – с мечом, а городской вор предпочитал нож за быстроту и надежность.