Дело о дневнике загорающей - стр. 19

– Бедняжка. Мне жаль ее. Попала в такую переделку!..

– И то правда. Бедная и разнесчастная.

– Но, шеф, вы скептически настроены.

Перри Мейсон увидел, как впереди на перекрестке замигал зеленый, и на желтом затормозил.

– Если отбросить эмоции и взять одни голые факты, то перед нами девушка, у которой отца приговорили по обвинению в присвоении почти четырехсот тысяч долларов. Эта девушка разъезжает на дорогом лимузине, живет в стоящем уйму денег прицепе на колесах, нигде не работает, а занимается лишь тем, что вприпрыжку сбивает голыми ножками росу с травы на поле для гольфа, а теплое солнце и мягкий ветерок греют и обвевают ее нежную кожу.

– Она нашла себе очень неплохое занятие, – согласилась Делла.

– А сейчас давай взглянем на все с точки зрения тех, кто отвечает и принимает решение о досрочном освобождении на поруки. Заключенный Колтон П. Дюваль находится в тюрьме, и приговор его был неясным и неокончательным. Он утверждает, что невиновен и что осужден незаконно. По ошибке. И не все обстоятельства дела до конца уточнены. Вы – член Совета по помилованиям и досрочному освобождению, поэтому вам предстоит решить, до каких пор держать Колтона Дюваля в тюрьме. И вот вы почти уже приняли решение его выпустить, остается спросить мнение тех, кто ведет оперативную работу по делу. Вы их спрашиваете и узнаете, что дочь его ездит в дорогом автомобиле, живет в первоклассном трейлере, работу забросила, а деньгами сорит направо и налево.

– Ну, если трактовать дело так, то… – Делла Стрит сделала паузу. – Боже мой! Получается, что она сама своими действиями держит отца за решеткой.

– При условии, что… – Мейсон улыбнулся.

– Не тяните же, шеф!

– При условии, что Совет по делам совершеннолетних, а у него в этом штате те же функции и обязанности, что и у Совета по помилованиям и досрочному освобождению, имеет намерение, пусть даже самое малое, этот милосердный акт осуществить. Если так, то не уместнее ли будет предположить, что Арлен Дюваль скорее пытается не освободить Колтона Дюваля из неволи, а, наоборот, – удержать его там. В таком случае действия дочери, с точки зрения властей штата, будут выглядеть вызывающими раздражение, если не сказать – просто вызывающими.

– Да, это определенно так, как вы сказали.

– С другой стороны, – продолжал Мейсон, – это выглядит как очень соблазнительная приманка.

– В каком смысле?

– А вот послушай. Дюваля сажают в тюрьму. Но одновременно дают понять – может быть, даже напрямую и не говорят, а как-то по-другому, – что если он вернет награбленное, то досрочное освобождение состоится. Ясно, что желания возвращать добычу он не испытывает. Хочет переждать. Хочет, чтобы от него отступились. В результате это ему удается, и власти думают, будто о свободе он и не помышляет. Затем дочь Дюваля начинает вести роскошную жизнь без видимых средств к существованию и пребывает в райском блаженстве полного ничегонеделания. Будет только естественно, если чиновники, отвечающие за досрочное освобождение, подумают: «Ну вот, теперь понятно, что во владение деньгами вступила его дочь, так не лучше ли будет этого мошенника освободить и понаблюдать за ним как следует? Уж мы-то его из виду не упустим! Помешать дочке транжирить деньги мы не можем, но рано или поздно и сам Дюваль потратит энную сумму, тогда-то мы его и прищучим. Признавайся, мол, откуда денежки! Прервем его досрочное освобождение и, может быть, сумеем привлечь в качестве сообщницы и дочку. А после этого, возможно, удастся и на деньги выйти, и хоть какую-то их часть получить обратно…»