Дело глазника - стр. 21
– Вам, я вижу, рана не дает покоя? – осторожно спросил Будылин.
– Рана? – Муромцев поспешно убрал руку, которой привычным движением начал было массировать лоб. – Да нет, что вы. Уже намного лучше. Почти не беспокоит.
– Вот как? Ладно…
Повисло неловкое молчание. Начальник сыска колебался. Было горько это признать, но один из его лучших следователей, видимо, так и не смог до конца оправиться от произошедшего. Это был все тот же Роман Муромцев, серьезный, надежный, опытный сыщик, но втравливать его в этот переплет сейчас, когда он так уязвим, означало подвергнуть смертельному риску и следователя, и все дело. Но Муромцев идеально подходил для этого задания, на кого еще он мог положиться? Нет. Слишком опасно, нельзя заставлять его так рисковать, это будет просто нечестно.
– Ладно… Ну что же, Роман Мирославович, приятно было повидать старого коллегу, но пора мне и честь знать. – Будылин встал, оглушительно скрипнув стулом, и похлопал себя по карманам. – Может статься, успею еще на вечерний поезд, чтобы в пролетке кости не морозить. Ах да, вот голова дырявая! Забыл, зачем приезжал! Вот… Вот, это вам пришло от полицейского управления. Это… э-э… по ветеранской части вспоможение пришло, я лично решил привезти, заодно и проведать вас. Возьмите!
– Да разве делают так? А в ведомости расписаться разве не нужно? – Муромцев недоуменно рассматривал бежевую сторублевую ассигнацию, лежащую на столе. – Как же это, без ведомости?..
– Ведомость? Ну что же вы, бросьте вы эту бюрократию! Берите, берите!
Будылин попытался скрыть смущение, но хозяин дома смотрел на него пронзительно, с каким-то острым и сложным чувством, так что старый сыщик не выдержал и, пряча глаза, отступил к двери.
– Роман Мирославович, это для лечения вам весьма пригодится, возьмите, пожалуйста, – добавил он уже тише с умоляющими нотками в голосе, и Муромцев, опустив глаза, запихнул ассигнацию в оттянутый вельветовый карман.
Посидев еще секунду с опущенной головой, он вдруг неожиданно порывисто встал, в три шага догнал Будылина в дверях и с жаром обратился к нему:
– Иван Дмитриевич, постойте. Я же все понимаю. Вы думаете, что я не в себе? Что я больше не гожусь ни на что, что я инвалид теперь из-за этого! – он постучал указательным пальцем по виску. – Но все не так. Если бы мне только вернуться к работе. Необязательно сыщиком даже… Да хоть писарем! Лишь бы мозгам дать дело! Бездействие мне хуже любых ранений, это от него моя голова отказывает! Иван Дмитриевич, окажите содействие, будьте милостивы. Вы же сюда не деньги раздавать приехали, вы же предложить мне что-то хотели, дело какое-то? Верно? Я это сразу по вам заметил. Что же вы молчите?