Дело было в Никольском. Рассказы - стр. 5
Когда Андрею исполнилось пятнадцать, его послали учиться на тракториста. Когда парню стукнуло девятнадцать, он женился на красивой девушке, тоже сироте, а его мать перестала работать. Родились у Фени внуки: она нянчила их и полола в огороде летом сорную траву. В случае негодования под рукой всегда кто-то был: то кот, то собака, а если попадалась сноха, она била ее чем попало, та же боялась мужа и терпела. Андрей тоже бил жену. Хотела она его бросить и уехать от них еще с первым ребенком, со мной, но муж ей пригрозил: «я убью тебя, если ты уйдешь, этим ты опозоришь меня и тогда я тебя везде найду.» Так и мучилась Александра, старела под двумя огням, пока в тридцать шесть лет Андрей не умер от кровоизлияния в мозг. Пил много спирту, ел жирное мясо да сметану и мало двигался: всю работу по дому выполняла жена. Когда сын умирал, Феня подошла к нему и со слезами сказала:
– Я прощаю тебя, не плачь. Ты хотел всегда моей смерти, а сам вперед меня умираешь. Кому вот я теперь нужна? Кто обо мне позаботиться?
Сноха же не бросила свекровь – добрая душа, – подумала: все-таки бабушка моим детям, и так жили вместе.
Так и прожила беззаботно Федосья Михайловна до глубокой старости. Привычки свои не могла оставить: воровала пирожки, пряники, куски мяса и прятала все под свою подушку. Съедать не успевала и запах протухшего мяса и плесени заставлял сноху вспоминать о том, что требуется почаще проверять постель свекрови и выкидывать прочь испорченные продукты. Бабушка Феня плакала очень громко и долго, не желая раставаться с припасами, приговаривая:
– Оставь, Шара, я их еще съем, не выбрасывай.
За свою жизнь только один раз была в больнице, когда пьяная упала и сломала руку. Ей наложили гибсовую повязку, а, приехав домой, она ее сняла и грозно сказала повязке: «Ну ее к черту, без нее обойдусь!» К синей больной руке привязывала влажную от мочи тряпку и кость вскоре срослась.
После шестидесяти лет у нее стали шататься зубы и, не дожидаясь, когда они выпадут, она привязывала к ним нитку и выдергивала их сама. Все обходилось без врачей. Правда еше раз ей однажды пришлось вызывать скорую помощь, когда, пьяная, она, упав на что-то острое, сделала себе на шее глубокую рану, кровь как из поросенка хлестала. Она много потеряла тогда крови, но не потеряла сознание – ей было в это время уже семьдесят лет. Зашили ее, а на следующее утро она уже снова напилась.
Кода перед смертью Феня лежала в постели, подозвала меня и попросила не лекарства, а яду, чтоб побыстрей отравиться и не мучиться долго, но ей даже лекарства уже не давали: ей ничего не помогало. Цирроз. Разрушилась печень, потому что никого не слушала и украдкой пила, да по многу.