Дело Бейлиса и миф об иудейском заговоре в России начала XX века - стр. 15

Наталья фактически заменила Андрею мать, которую мальчик с раннего детства называл исключительно Сашкой. Не поделившись своими подозрениями с полицией, Наталья озвучила их в присутствии местного трактирщика Добжанского, который хорошо знал Андрея – когда у мальчика появлялось несколько свободных копеек, он заходил в пивную, чтобы позавтракать одним яйцом. Под присягой Добжанский показал, что, когда нашли труп Андрея, Наталья в полном отчаянии заявила: «Убили мальчика никто как свои».

На данном этапе вести следствие предстояло сыщику Евгению Мищуку, начальнику Киевского сыскного отделения, который работал в правоохранительных органах около двадцати лет и компетентность которого вызывала сомнения, а методы заслуживали порицания. Мищук отличался легковерием, опрометчивостью, неуклюжестью в политических делах – качествами, делавшими его уязвимым для врагов. Ему суждено было пасть первой жертвой заговора тех, кто стремился посадить на скамью подсудимых именно еврея. Мищук искренне полагал, что в преступление замешаны родственники, решительно отвергая «ритуальную» версию, – и с неумолимым рвением стремился доказать свою правоту.

Двадцать четвертого марта, через четыре дня после того, как нашли тело Андрея, Мищук арестовал Луку Приходько и его жену Александру, которая была на пятом месяце беременности, а также брата Александры Федора Нежинского, обвинив их в убийстве мальчика.

Заключив под стражу мужа и жену, Мищук начал активный поиск вещественных доказательств. 25 и 26 марта полиция обыскала дом Приходько, действуя не более искусно, чем в пещере. «Все разбили и разгромили», – позднее показала на допросе бабушка Андрея. Она пыталась остановить полицейских, но напрасно: «Я, конечно, кричала, плакала, говорила – что вы делаете? <…> Говорили, что прикладом убьют». Они отковыряли от стен семь кусков штукатурки с темными пятнами и забрали некоторую одежду Александры и Луки, тоже запачканную чем-то, напоминающим по цвету кровь. Александру допрашивали двенадцать дней из тех тринадцати, что она провела под арестом, с девяти утра до часу или двух ночи. Мищук докладывал, что, «будучи допрошена по этому поводу, Александра Приходько сначала заявила, что это не кровь, а затем стала говорить, что таковая могла попасть на платье при кровотечении из носа». Луку и Александру отпустили 5 апреля. Пятна на стенах и одежде оказались от овощного сока. Следов крови в квартире обнаружено не было. Вернувшись домой, они, по словам Луки, увидели, что все «вскопано, все переворочено, все сломано». «Это было время, когда я не знал, жить мне или умереть», – сказал он на суде.