Дело Артамоновых - стр. 6
– Про меня – спроси исправника, он князю моему довольно обязан, и ему князем писано, чтоб чинить мне помощь во всех делах. Худого – не услышишь, вот те порука – святые иконы. Дочь твою я знаю, я тут, у тебя в городе, все знаю, четыре раза неприметно был, все выспросил. Старший мой тоже здесь бывал и дочь твою видел – не беспокойся!
Чувствуя себя так, точно на него медведь навалился, Баймаков попросил гостя:
– Ты погоди…
– Недолго – могу, а долго годить – года не годятся, – строго сказал напористый человек и крикнул в окно, на двор: – Идите, кланяйтесь хозяину.
Когда они, простясь, ушли, Баймаков, испуганно глядя на иконы, трижды перекрестился, прошептал:
– Господи – помилуй! Что за люди? Сохрани от беды.
Он поплелся, пристукивая палкой, в сад, где, под липой, жена и дочь варили варенье. Дородная, красивая жена спросила:
– Какие это молодцы на дворе стояли, Митрич?
– Неизвестно. А где Наталья?
– За сахаром пошла в кладовку.
– За сахаром, – сумрачно повторил Баймаков, опускаясь на дерновую скамью. – Сахар. Нет, это правду говорят: от воли – большое беспокойство будет людям.
Присмотревшись к нему, жена спросила тревожно:
– Ты – что? Опять неможется?
– Душа у меня взныла. Думается – человек этот пришел сменить меня на земле.
Жена начала утешать его:
– Полно-ко! Мало ли теперь людей из деревень в город идет.
– То-то и есть, что идут. Я тебе покамест ничего не скажу, дай – подумаю…
Через пятеро суток Баймаков слег в постель, а через двенадцать – умер, и его смерть положила еще более густую тень на Артамонова с детьми. За время болезни старосты Артамонов дважды приходил к нему, они долго беседовали один на один; во второй раз Баймаков позвал жену и, устало сложив руки на груди, сказал:
– Вот – с ней говори, а я уж, видно, в земных делах не участник. Дайте – отдохну.
– Пойдем-ка со мной, Ульяна Ивановна, – приказал Артамонов и, не глядя, идет ли хозяйка за ним, вышел из комнаты.
– Иди, Ульяна; уповательно – это судьба, – тихо посоветовал староста жене, видя, что она не решается следовать за гостем. Она была женщина умная, с характером, не подумав – ничего не делала, а тут вышло как-то так, что через час времени она, возвратясь к мужу, сказала, смахивая слезы движением длинных, красивых ресниц:
– Что ж, Митрич, видно, и впрямь – судьба; благослови дочь-то.
Вечером она подвела к постели мужа пышно одетую дочь, Артамонов толкнул сына, парень с девушкой, не глядя друг на друга, взялись за руки, опустились на колени, склонив головы, а Баймаков, задыхаясь, накрыл их древней, отеческой иконой в жемчугах.