Дело № 113 - стр. 30
– Все это я уплатил вполне добровольно, свободно, без всякого понуждения с ее стороны.
Партижан пожал плечами.
– Вы идете против очевидного факта, – сказал он. – Неужели вы станете отрицать, что ради этой девушки вы изменили даже свои привычки и перестали бывать у вашего патрона?
– Это не из-за нее, уверяю вас.
– Тогда почему же вы так сразу, вдруг, порвали отношения с домом, где, казалось, у вас был роман с молодой девушкой, рука которой вам была уже почти обещана? Мне рассказал об этом господин Фовель, да и сами вы писали об этом своему отцу…
– Я имею на это основания, о которых не могу сообщить, – отвечал Проспер дрожащим голосом.
– Значит, вас отстранила сама Мадлена? – продолжал следователь.
Проспер молчал. Он был, видимо, взволнован.
– Говорите же! – настаивал Партижан. – Должен вас предупредить, что именно эта подробность имеет очень серьезное значение в вашем процессе.
– Я буду молчать, даже если бы от этого погиб!
– Ну, берегитесь! С юстицией не шутят!
Партижан помолчал. Он ожидал ответа, но его не последовало.
– Вы упорствуете? – продолжал Партижан. – Отлично! По вашим словам, за последний год вы издержали пятьдесят тысяч франков. По нашим сведениям – семьдесят тысяч. Но возьмем вашу цифру. Ваши ресурсы пришли к концу, ваш кредит исчерпан, продолжать такую жизнь, какую вы вели, не на что. Что вы предполагали делать дальше?
– Я не думал об этом, – отвечал Проспер. – Я руководствовался правилом «живи, пока живется», а потом…
– А потом можно приняться и за кассу?
– Э, милостивый государь, – воскликнул Проспер. – Если бы я был виновен, разве бы я сейчас был здесь? Разве бы я вернулся снова к кассе? Я предпочел бы убежать…
Партижан усмехнулся.
– Поезд идет скоро, – отвечал он, – но телеграф действует еще быстрее. Бельгия под боком, а в Лондоне французского вора находят на пари за двадцать четыре часа. Америка – тоже плохое убежище. Вы для этого достаточно благоразумны. Вы остались в Париже и сказали себе: «Возвращусь-ка я лучше к кассе; а если я и попадусь, то, отсидев три или пять лет в тюрьме, все-таки по выходе буду богат». Очень многие люди, сударь, жертвовали пятью годами своей жизни из-за трехсот пятидесяти тысяч франков.
Проспер подумал, точно желая на это возражать.
– Господин следователь, – обратился он к Партижану. – Есть одна маленькая подробность, о которой я впопыхах забыл упомянуть. Она пришла мне сейчас на память и может послужить мне в защиту.
– Говорите.
– Деньги из банка принес мне артельщик, которого мы туда посылаем всегда. Мне было некогда, и я собирался уже уходить, когда он пришел с деньгами. Я уверен, отлично помню, что прятал деньги именно при нем. Ах, если бы он это заметил! Во всяком случае, я ушел из кассы раньше, чем он.