Дельфания. Сокровенные истории - стр. 28
Мария погрузилась в полуобморочное состояние между сном и бодрствованием и находилась в нем пока машина не остановилась. Потом ее, как бревно, подняли, понесли и бросили на земляной пол. Господи! – взмолилась Мария, – лишь бы с Аннушкой все было в порядке! С нее стащили мешок, развязали руки, ноги, сдернули тряпку, которая перетягивала рот. Затем скрипнула дверь, и раздался скрежет задвижки. Пока Марию освобождали от пут, она боялась открыть глаза. Только когда она поняла, что осталась одна, Мария наконец открыла глаза и стала осматривать место своего заточения. А в том, что это было заточение, она уже не сомневалась. Только одна мысль сверлила ее и разъедала изнутри: почему именно со мной это произошло? Чем я прогневила Бога? В чем согрешила, что такие испытания выпали на мою долю?
Она находилась в небольшом деревянном сарае, на земляном полу, в углу лежала сухая трава, пахло навозом. У одной стены на двух ящиках из-под вина стоял лежак, какие берут напрокат отдыхающие на море. Мария встала с земли и села на лежак. Из щелей в стенах просачивался свет. Наверное, сейчас утро, подумала она. Ведь за время ее похищения из поезда она потеряла ориентацию во времени, впрочем, и в пространстве, ибо даже не могла представить, где она находится. Она прислушивалась к звукам извне. Дул ветер, доносился лай собак, где-то рядом кричали индюки, иногда горланил петух.
Где я? Что со мной? Что сделают со мной те люди, которые похитили меня? Зачем я им нужна? Такие вопросы, как острое лезвие, разрезали ее существо, и она содрогалась от догадок, которые наконец стали посещать ее. Это было столь несуразно и ошеломляюще, что невозможно себе представить. Это она видела только по телевизору и слышала только по радио – а теперь это коснулось ее. Она гнала от себя дурные предчувствия, но все факты говорили в пользу ужасной догадки, которая вскоре подтвердилась. Через сутки дверь отворилась, и в глаза ударил свет, Мария зажмурилась. Кто-то вошел. Когда она присмотрелась, то увидела двух нерусских мужчин и старуху. Оба мужчины были высокого роста, худощавы, со спутанными волосами и бородами, темными, мрачными и обветренными лицами. Старуха, одетая в массу старого тряпья, сгорбленная, опиралась на клюку. Мужчины не говорили по-русски, и старуха исполняла роль переводчицы. Они что-то громко восклицали и смотрели в глаза Марии. Ей казалось, что из их глаз извергался поток гнева и злости. Когда мужчины приутихли после пятиминутного выступления, старуха дала Марии фанерку, тетрадный лист, ручку и конверт.