Деклассированные - стр. 3
Агатангел возвращался на Низкопоклонный с поднятыми к лицу ладонями. Сверяя глазами свой путь, он снова и снова возвращал затем свой взгляд на ладони, покрытые вздутыми водянками.
– Я – пролетарий! – восторженно вырвалось у профессора. – Я человек новой эры!
Заметив идущую навстречу женщину, он остановился и ей в лицо сказал: «Мы наш, мы новый мир по…»
Договорить Агатангел Ильич не успел. Пухленькая враждебно настроенная ручка вздернулась в воздух и шлепок пришелся профессору по губам. Он удивленно посмотрел на женщину, подумал о ней вслух нехорошо и пошел.
– Гусак революционный! – бросила она ему вслед.
Он не обратил внимания на отсталость мышления встречной незнакомки и продолжал мысленно улыбаться на ходу.
По дороге профессор зашел в лавку и, облокотившись на прилавок, стал разглядывать различные алкогольные бутылки.
– Что у вас хорошего выпить имеется? – наконец он обратился к лавочнику.
– Коньяк французский дореволюционной доставки…
– А вам случайно не известно, что пролетарий пьет?
Лавочник бросил на посетителя сочувствующий взгляд.
– Если сам, то водку, если с пролетаркой – сельтерскую.
– Тогда водки, будьте добры.
Взяв бутылку, он вышел на Низкопоклонный и подошел к дому № 8. Пробило 9 вечера. Где-то выла собака. В сторону воя прошли торопливо двое с винтовками. Агатангел постучал к дворнику.
– А-а… – узнав жильца, промычал тот. – Дело али так?!
– Так, – ответил профессор и прошел в комнату.
Там стоял стол, старая софа, две табуретки. В углу висели заплеванные образа.
Агатангел торжественно поставил бутылку на стол. Дворник резко бросился к образам и задернул их занавеской.
– У-у-у, бесстыжие! – он погрозил в их сторону кулаком и выставил на стол два стакана. Потом открыл водку и, вопросительно взглянув на гостя, разлил по половинке.
– Радость у меня! – сообщил профессор.
– Да ну?
– Нашел работу по душе, а главное – нужную и полезную в наше новое время.
– Каждому – работу по душе! – брякнул дворник где-то услышанную фразу.
– Коллектив какой! – продолжал восхищаться Агатангел Ильич. – Слова лишнего не скажут, не ругаются, не злословят и даже, кажется, на работе не пьют!
– Быть не может! – Дворник выпучил глаза. – Свят-свят-свят! – Он перекрестился на задернутые иконы, раздраженно махнул рукой, подошел к ним, оттянул занавеску, смачно плюнул в рожу Христу, снова завесил его и вернулся за стол.
– Так вот, теперь я уже и пролетарий! – Агатангел покачал головой, словно еще сам не мог поверить во все происшедшее.
– Эк у нас все быстро меняется! Хошь – сволочь буржуйская, хошь – пролетарий. Хорошо!!! Не то что раньше было: кем родился, тем и помер! А работа-то где?