Декабрь в объективе - стр. 14
— Андрюх, прекрати!
— Хватит! — он опустил телефон на колени. — Я просто написал, что нашёл старое фото. Если кто-то хочет его забрать, пусть мне напишет.
— Тебе?
— Ну не тебе же! Я пишу со своего акка. Короче, если твоя Октябрина мне напишет, я дам тебе знать… Не напишет, ищи другие пути помириться с женой.
Иван нервно хохотнул.
— А как Октябрина мне с Риммой поможет?
— А так… — он снова вжался кулаками в стол, и одним прижал фотографию. — Бабы любят красивые книжные сцены! Ухожу! Желаю тебе счастья в личной жизни! С другой! Только пока эта другая не замаячит на горизонте. Римке просто помучить тебя хочется. Все бабы садистки. Знает же, что ты, дурак, никуда от неё не денешься. А прознает, что действительно по бабам пошёл, прибежит своё вернуть, как миленькая. И у тебя рай на земле наступит с кофе в постель.
— Нет, на этот раз она, кажется, серьёзно настроена. Сказала, подаст на развод в одностороннем порядке, потому что я слишком хороший и похороню себя рядом с ней из жалости.
— Ещё ведь не подала? — Андрей поднялся. — Вот и не подаст. Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят, а к нашему возрасту ещё меньше остаётся. Она это понимает и зубами будет за тебя держаться. Но сцену надо закатить. Сцена — это у баб святоё, чтобы у нас душевные струны не заржавели.
Андрей потянулся и чуть не сбил с потолка люстру.
— Жаль… А хорошо бы её вдребезги на счастье!
— Сказать, дурень, сколько она стоит? Это тебе не как в «Мимино», не фальшивка, а реально дорогая вещь. Римма вбухала в ремонт больше, чем квартира стоила.
— Ну, тогда в Новый год все свои бокалы перебью за ваше с Римкой счастье. Они из Икеи, не разорюсь... Ну чё ты киснешь, братишка?! Ну купишь в крайнем случае цветы и смотаешься к тёще на блины раньше Нового года, ну? Не подаст она на развод. Вот зуб даю!
А она подала. Дура! Они оба виноваты, что потеряли ребёнка. Она не пристегнулась, он не смог уйти от удара. Плевать, что он может иметь детей от другой. Он хотел ребёнка именно от неё. Он с ней жил и живёт и будет жить. Захочет, усыновят кого-нибудь. Может, и не девочку, чтобы не было так больно. Он помнил, как жена плакала, когда его мать — ну вот полная дура ж! — вместо того, чтобы отдать кому-нибудь розовые ползунки — приберегла их для второй внучки от младшего сына. Римма с Олей должны были родить с разницей в три месяца. Андрей не знал, что это за вещи, а Римма молча снесла удар.
А не захочет брать чужого ребёнка, будут баловать Андрюхиных ведьмочек. Он же не венценосный принц, ему не нужны наследники по крови. Он не Иван-Царевич, он Иван-Дурак. Ну, зачем… Зачем он написал этой Василисе?