Деграданс - стр. 22

– барабан, похожий на оранжевую дыню. «Мы говорим – мой дом, моя собака, моя жена, мои деньги. Мы говорим – наша земля, наш дом, наше дело, наша машина. Мы говорим – наше Солнце, наша Луна, наш мир, наша жизнь. А они не наши. Они нам не принадлежат. У нас ничего нет. Голыми приходим в мир, голыми уходим. Даже не знаем, зачем живем, для чего живем? Знали бы, жили иначе…»

– Витя…

Шивцов поднял голову.

Боль мутно билась в висках.

Шепот осторожный, опасливый:

– Как ты себя чувствуешь?

– Не боись, в норме.

– Чего мне бояться? – шепот с оглядкой.

– А вдруг запишут в сообщники?

– А мы с тобой и есть сообщники, – непонятно ответил Калинин, левой рукой нежно приобнимая Ксюшу. Будто боялся ее потерять. Как бы и утешал девку, и одновременно как бы показывал всем, что не боится террориста, даже пытается заговорить с ним. Благо, никто его шепота расслышать не мог. Клевая отмазка, даже для «Антитеррора».

– Хлебнешь? – протянул плоскую фляжку. – Мартель. Ты знаешь, я дешевку не люблю.

Шивцов хлебнул.

– Вот уж не думал встретить…

– Да ладно. Все только к лучшему.

– Всегда?

– У меня – всегда.

– А у них? – кивнул Шивцов на заложников.

– Теперь поздно жалеть, Витя, – уже увереннее зашептал Калинин. – Захват галереи… Я о таком не слыхал… Это раскрутить надо…

– Считаешь меня шизом?

– Гением, – возразил Калинин.

Шивцов хмуро перевел на него взгляд.

Ксюша ему всегда не нравилась. Похотлива на вид, не жалко.

Вот Андрея Ведакова жалко – хорошим парням везет на дерьмо. Или сами такое ищут? По запаху? Девка точно трахалась всю ночь, такой у нее вид, сил никаких нет, а Калинин несет…

– О чем это ты?

– О славе, Виктор.

– О какой еще славе?

– Ну, экраны. Страницы газет. Обложки журналов.

– И сколько человек надо положить, чтобы попасть на самые известные экраны и обложки?

Шицов медленно повел головой.

Ксюша попятилась, прикрылась рукой. Мутные больные глаза Шивцова ее пугали.

– Я в Чечне, знаешь, сколько навалял трупов, только ни одна обложка, ни один экран не откликнулись.

– Здесь не Чечня.

– Хочешь большого шума?

– А ты сможешь?

Калинин зря это спросил.

Грохнул выстрел. Ксюша взвизгнула.

Калинин охнул и присел, тяжело навалился на мраморный бортик бассейна.

– За шиза меня держишь? – мутные глаза Шивцова наливались кровью. – Шума большого хочешь? Славу ищешь?

– Витя!

Белое, почти алебастровое лицо.

– Саша! – визжала Ксюша. – Уйдем, уйдем отсюда! – и все пыталась поднять, потащить Калинина за руку.

– Заткнись!

Ксюша заткнулась.

– Обмотай рану, – Шивцов бросил Калинину бинт. – Кость не задета?

– Кажется, нет…

– Вечно тебе везет.

– Ты же не хотел попасть?