Дед Снегур и Морозочка - стр. 44

Клара умоляюще вытянула руки.

– Мне двадцать с небольшим.

– Отличный возраст, – кивнула я.

– Для Алаева я перестарок, – грустно сказала Клара, – приданого у меня нет, красоты тоже.

– Ты очень симпатичная, – покривила я душой.

Девушка горестно вздохнула.

– В Алаеве любят, чтобы женщина была с формами, вот такая, как ты, а у меня сорок шестой размер, вместо груди фига. А в вашей Москве, наоборот, требуются глисты в обмороке, чем тоньше, тем шикарней. Мои объемы слишком большие, а еще в столице нужно иметь сиськи не меньше третьего размера. Я снова в пролете, для Алаева худая, для Москвы толстая, везде уже старая, и в лифчике пусто. Почему я такая страшная уродилась?

По щекам Клары покатились слезы, она принялась размазывать их и поскуливать.

– Но Павел-то вроде готов вести тебя в загс, – напомнила я.

Клара съежилась.

– Павлу скоро шестьдесят, у него три жены умерло, поговаривают, он их работой замучил, сам инвалидность имеет, ему в армии мизинец на левой ноге оторвало, с тех пор он в саду сидит, газеты читает, а баб заставляет деньги добывать. Он жадный, даже электрочайник не купил, живет на краю города, огород у него до горы, гектар целый, на грядках убиваться с ума сойдешь!

– И мать готова любимую доченьку монстру отдать? – недоверчиво спросила я.

Клара опустила голову.

– У нас иметь в семье незамужнюю девку позор, и с чего ты взяла, что я любимая? Карл – вот кого мамка обожает, он ее надежда, потому что мужик, а с меня толку никакого.

– Создается впечатление, что Россия вступила в двадцать первый век, а ваш город остался в семнадцатом! – возмутилась я.

Клара вновь схватила полотенце.

– Чего ни говори, жизнь не изменить. Судьба мне за Павла идти, он лысый, а из носа у него волосы торчат!

Девушка уткнулась лицом в колени и заплакала. Мне стало жаль ее до такой степени, что заныл желудок. Сама жила под гнетом комплексов, с самого детства ощущала себя толстой, неуклюжей бегемотихой. Уроки физкультуры, для которых требовалось надеть гимнастический купальник, превращались для меня в серьезное испытание. Все одноклассницы щеголяли в симпатичной спортивной одежде, а мне она не подходила по размеру, и мать сшила для меня нечто ужасное из темно-синего ситца. Каждый раз, когда я появлялась в зале, наш учитель физры Виктор Львович мерзко улыбался и говорил:

– Сергеева, ты опять одета не по форме. Где откопала помесь наволочки с кальсонами?

И класс радостно гоготал. После такого выступления у меня пропадали все крошечные спортивные умения, толстые ноги делались неподъемными, руки неловкими, голова гирей тянула вперед. Однажды я сказала маме: