Дед (роман нашего времени) - стр. 23
– Я хотела взять обратный билет, на пятое или шестое. Но решила подождать, потому что у тебя митинг, мало ли что… – сказала она ему смущённо. Он одобрил её решение, потому что был уверен, что на этот раз его опять упрячут за решётку. Ей он не сказал, что уверен, мужчины не должны пугать женщин. Что будет, то будет.
Шантрапа эта употребляла свои петарды конвульсивно. То бросалась в атаку со множеством взрывов, то неожиданно стреляла одиночными, соблюдая дистанцию тишины.
Он решил успокоиться, в конце концов, у него будет возможность выспаться. Решив это, он открыл для себя, что, в сущности, давно уже спокоен. С того самого момента, как сел в автобус с милиционерами 2-го оперативного.
Исходя из многочисленных наблюдений над самим собой, он знал, что перед каждым выходом на арену к диким зверям за какое-то время до даты выхода в нём нарастало беспокойство. И что нарастающее беспокойство закончится как раз в момент выхода на арену, в момент столкновения с дикими зверями. Собственно, если развернуть метафору полностью, то в облегчённом варианте он и его сторонники каждый раз уподоблялись первым христианам, выходившим на арену цирков Римской империи. Даже зрелищно площадь, на которую они выходят, напоминает в окружении высоких зданий эдакий котлован римского цирка.
Сгоняемые каждый раз милицейские легионеры оперативного полка, ОМОНа – особых отрядов милиции, войск МВД (сторонники Деда презрительно называют их «портянками») – суть точные копии римских легионеров, ей-богу. Начальник Управления безопасности, генерал Козлов, ей-богу, просто вылитый Понтий Пилат. Особенно когда его морщинистая шея и складки лица облечены в гражданский костюм, милицейская форма всё же привязывает генерала Козлова ко времени.
Ослепительно бьют прожектора (факела) в арену. Шум, гул, милицейские в костюмах «космонавтов». Толчея, волна журналистов, сливающаяся со ступеней от входа в метро, группы граждан там и сям, жестикулирующие, пытающиеся кричать, к ним бегут легионеры… превращаясь в диких зверей, кидающихся на первых христиан.
Два года назад они и в самом деле были дикие. С перекошенными злобой лицами. Дед отчётливо помнил тот ослепительный январский день два года назад, когда он впервые вышел со своими сторонниками на эту площадь. Милицейские войска и оперативники уже и не ждали их. А он вышел со стороны 2-й Брестской улицы и прошествовал к памятнику. Стал там в окружении группы первых христиан. И уже бежали к нему вперемешку теле– и фотожурналисты, омоновцы, опера в парках, космонавты, все рода войск, видны были подошвы взметаемых их сапог, весь этот вихрь нёсся на него и кучку христиан. Они не давались и вступили в безмолвное пассивное противоборство, ударить людей Цезаря было нельзя, но можно было не дать им вырвать из группы христиан их знамя, его, Деда.