Даже если вам немного за тридцать - стр. 18

Она что, издевается?! Поесть мне дадут или нет?

Наспех проглотив кусок, я уже открыла было рот, чтобы сказать, что коплю деньги, чтобы пройти курс развития женственности, а потом выйти замуж, но Борис опередил меня:

– Мамуля, Алиса собирается путешествовать по миру и заняться изучением китайского языка! Он пригодится ей в ее будущей работе, правда, милая?

Я изумленно уставилась на Бориса, – не менее изумленно на него взирала Людмила Васильевна. Чтобы замять неловкую паузу, я выпалила:

– Что это мы все обо мне да обо мне… Людмила Васильевна, Ваше лицо мне кажется смутно знакомым. Вы случайно не актриса? Или, может быть, ведущая новостей в прошлом?

Надо же, как быстро Людмила Васильевна попалась на ржавый крючок лести. Она просияла и вытащила из шкафа фотоальбом. Глаза ее засияли от удовольствия:

– Ах, моя дорогая, я и не думала, что девушке вашего юного возраста знакомы актрисы театра. Представьте себе, я – та самая знаменитая Людмила Григорьева – слышали о такой?

Я, признаться, никогда ничего не слышала о такой актрисе, но не признаваться же об этом сияющей от восторга маме Бори!

– Эээ, кажется, да, – промычала я, чем привела Людмилу Васильевну в еще больший восторг. Она принялась ворошить альбом с фотографиями, сделанными, как минимум, сто лет назад, и верещать без умолку о себе.

– Вот здесь я на репетиции спектакля – тогда наш город почтил своим присутствием сам Никита Сергеевич… Здесь он вручает мне цветы! А это мы с моим покойным супругом в Гаграх в 1976 году, Боренька тогда совсем крошка был…

Я чуть было не заснула от скуки, слушая откровение «о мужчинах, которых я свела с ума», когда Борис решительно потянул меня на рукав:

– Мама, ты совсем утомила Алису! Не выпить ли нам чаю? Кажется, на кухне я видел чудесный торт из «Шоколадницы»…

Людмила Васильевна, словно помолодевшая на двадцать лет (как все-таки мало женщине нужно для счастья – всего лишь внимательного… Ну ладно, просто собеседника!) помчалась на кухню за тортом.

– Пойдем, малыш, я покажу тебе свою комнату! – заговорщически шепнул мне Борис, увлекая куда-то в недра необъятной квартиры.

Комната Бориса оказалась увешанной какими-то грамотами и фотографиями в рамочках. Я подошла поближе. Надо же, это школьные грамоты! И со всех фото на меня смотрит Борис – как правило, один или с мамой…

– Ммм, как я соскучился! – Борис тем временем прижал меня к стене и стал целовать, крепко охватывая руками мои бедра. От него сильно пахло вином. Поцелуи были мокрыми и противными.

Борис запустил руку под мою длинную юбку. Боже мой, мамочки мои!