Давай пошепчемся… Разговор с другом - стр. 3
В седой туман и розовый рассвет.
В ботинках – ворох листьев. Белый иней,
Как первые следы лихой зимы.
Небесный плащ тончайший – синий-синий! —
С декором из малиновой тесьмы.
Мы встретились случайно. «Ты не осень?» —
Спросил он и дыханием обжёг.
Ответила: «Нет-нет», а он серьёзен.
Твердил мне, что от страсти занемог,
Что помнит горечь нежных поцелуев,
Рябиновые бусы, дождь волос,
Что никогда он не любил другую,
И без неё сместилась жизни ось…
Я поправляю прядь его седую
И не могу сдержать горячих слёз.
В пустынном парке под листвы парчовым пологом
Бродила я, укрыта вязкой тишиной,
А разноцветья карусель кружила голову,
И небо в лужах волновалось подо мной.
Стонала старая скамья – «скрип-скрип» – застенчиво.
От ветра может быть, а может помня что:
Сидели мы на ней осенним долгим вечером,
Дыханьем руки согревал, потом… потом
Сказал, что «тропки жизни слишком переменчивы,
Судьба моя, увы, расходится с твоей,
Что есть другая – та, с которой вы повенчаны…»
А ветер бил в лицо – не плачь и не жалей…
Так много лет прошло, и ты и я – не молоды,
Но встречи жду в дожди и в жуткую метель.
Хочу, хочу, чтобы опять вскружила голову
В листве цветной любви шальная карусель.
Лето было недолгим…
Лето было недолгим. Прошло, ускользнуло, исчезло…
Натянув мне на хрупкие плечи сукно пиджака,
Осень с лёгкой улыбкой коснулась седого виска
И раскинула в небе холодном пригоршни созвездий.
С благодарностью я принимаю такую заботу:
Наливаю ей кофе с ликёром и кутаю в плед.
Зажигаю камин, с табаком раскрывая кисет.
А она: «Не курю! Поболтаем? Разгоним дремоту?»
Шелестели слова то листвой, то дождём за окошком.
Незаметно уснули в напевах печальных ветров
Я и осень, и город, и строки скупые стихов
Под расшитой туманами утренней мягкой рогожкой.
Читаю письмо…
Читаю письмо, а пальцы врастают в строчки.
Свеча на столе и мятою пахнет чай.
Во тьме расплескали тучи тоску-печаль.
Роняю слезу, но время пришло «сорочье»,
О чём-то полночи поленья в печи трещат.
Читаю письмо, а листья срывает ветер.
Стучится в окно, шипит: «Никого не жаль».
Закованы плечи холодом, вмёрзли в фальшь.
Склонили деревья ветви, чернеют плети.
Горчит в шоколадной глазури сырой миндаль.
Читаю письмо и знаю – года не лечат.
Там, в строках чужих, – обиды моей февраль.
И впусти свою нежность в мои чёрно-белые сны
Вереницы огней… Точно бусы на ниточках тонких,
По асфальту рассыпались в каплях дождя фонари.
Силуэты домов отражаются в лужах,
заденешь легонько,
Каблуком прочеркнёшь – исчезает картина. Замри!
На минуту замедли шаги, я прошу – на минуту.
Под зонтами прохожих, за спинами серых пальто