Дары рождества. Рассказы и истории священников - стр. 2
– Отец Воздвиженский – академик, он с архиереями обедает, ему без этого нельзя. У него один материал, наверное, рублей триста стоит.
– Триста! Да там никак не меньше тысячи, не говоря уж о плате за работу…
– Так что же ты несешь тогда? – Отец Трифон окончательно рассердился и повторил, передразнивая жену: – «Где это ты, отец Геннадий, шьешь себе?» А где мне столько денег набрать?
– А то не мог бы? – Матушку тоже раззадорил спор.
– А то мог бы? Только разве если старух в деревне отпеть всех скопом…
– Кабы не трусость твоя, Трифон Иваныч, – гнула свое матушка, – глядишь, за сорок лет службы насобирал бы себе и на подрясник, и на рясу. Другие отцы вон и на машину, да не на одну, насобирали, а у нас даже телефона нет! А то этим дай, тем помоги, там послужи – а денежек нам не надо, спаси Бог! Хорошо тебе, батюшка, другим-то добро творить…
Голос матушки, затронувшей больную тему, задрожал, а глаза ее вмиг увлажнились.
– Мать, ну что ты, в самом деле! О том ли говоришь? – Отец Трифон с великой нежностью взял жену за плечи и поцеловал в макушку. – Ты – моя ряса, – он снова чмокнул супругу в голову, – и архиерей, и тысяча рублей… – От неожиданной рифмы он засмеялся, улыбнулась и матушка.
– Да ну тебя, Трифон Иванович! Ты – известный человекоугодник. Лучше скажи, куда опять собрался?
– Пойду схожу Татьяну причастить. Обещался навестить бабку перед Рождеством…
– Батюшка! Прилег бы лучше перед всенощной! Не молоденький ведь уже, а к Татьяне успеется – можно и в другой раз сходить. У нее уже все концы и сроки перемешались.
– Матушка, не перечь! Успею и сходить, и поспать достанет времени…
Довольный, что последнее слово на этот раз осталось за ним, отец Трифон натянул выцветшую бордовую скуфью с заметной рыжиной, накинул пальто, подхватил баульчик и бодро вышел в сени, а оттуда на двор. Из-под крыльца ему бросилась в ноги пегая дворняжка Гулька, задорно виляя хвостом и всячески выказывая свою радость.
– Гулька, а ну поди, не мешай! – Отец Трифон отмахнулся и пригрозил: – За мной не ходить, сиди дома!
Гулька, присев на задние лапы, нетерпеливо перебирала передними, подвизгивая и страстно желая помчаться вслед удалявшемуся хозяину, но ослушаться его не посмела.
Полуденное солнце ярко светило с высокого чистого неба. От мороза снег под ногами сухо поскрипывал. Ветви деревьев покрылись белейшим пухом и приняли вид причудливых стеклянных букетов, вымороченных и бесчувственных в своей томной красоте и хрупкости. Из печных труб потянулись вверх длинные дымные шлейфы, словно вся деревня изготовилась сняться с места для какой-то зимней перекочевки.