Дарвиновская революция - стр. 28

Вторая значимая оксфордская фигура – преподобный Баден Поуэлл (1796–1860), профессор геометрии (Таквелл, 1909; Уотли, 1889). Поуэлл был блестящим математиком; говорят, что на экзамене в Британской академии наук он логическим путем вывел все теоремы, которые, по традиции, должен был воспроизвести по памяти. Он занимался исследованиями в области теплоты и оптики, а также писал книги по истории и философии наук (Поуэлл, 1834, 1838). Но больше всего его привлекала религиозная полемика; он находил истинное удовольствие, подвергая нападкам «церковные излишества», как он их называл, своих братьев по Ориель-колледжу (таких, например, как Джон Генри Ньюман), сторонников высоких принципов англиканской церкви. Но и среди сторонников низких принципов той же церкви он тоже не находил единомышленников, и следовало ожидать, что он еще долго будет находиться во власти религиозного неразумия и строго придерживаться традиции соблюдения субботы. По темпераменту Поуэлл был невероятно вялым и апатичным человеком, но это не мешало ему читать очень доходчивые и интересные лекции, как не мешало и воспитывать 14 детей, самый младший из которых стал основателем движения скаутов. Хотя он постоянно вступал в религиозные диспуты, достигнув высшей точки риторического мастерства в своей пресловутой книге «Очерки и обозрения», вышедшей незадолго до смерти (см. гл. 9), его честность и прямота нашли должное признание и оценку современников. После смерти Поуэлла кардинал Мэннинг прислал его вдове соболезнующее письмо, в котором писал, что отношение Бадена Поэулла к католицизму всегда было отмечено добросовестностью и справедливостью.

Оставив в стороне университеты, мы теперь должны представить еще четверых ученых. Джон Гершель (1792–1871), сын известного астронома Уильяма Гершеля, как астроном был не менее известен – и по праву! – чем его отец (Кэннон, 1961). Гершель закончил Кембриджский колледж Святого Иоанна в 1813 году (причем он был первым в списке «крикунов») и вместе с Бэббиджем был одним из тех, кто ввел в университете основы европейской математики. Его научные интересы были так же широки, как и у Уэвелла: он играл видную роль в распространении волновой теории света, писал работы по кристаллографии, магнетизму и геологии и был одним из новаторов в области фотографии. Однако репутация великого ученого пришла к нему именно через астрономию. Он завершил труд отца по нанесению на карту туманностей северного полушария неба, а затем (в 1830-х годах), находясь на мысе Доброй Надежды, создал эквивалентную карту южного полушария неба.