Дара - стр. 9
Разрез на ухе можно было увидеть лишь у стариков, которые предпочли рабство свободной жизни и в знак этого принимали метку. Отец говорил, что хотеть быть рабом, – это грех. Тело человека лишь сосуд для души, принадлежащей Неназываемому. Невозможно вместо его управления принять власть Хозяина. Но были и те, кто вместо свободы выбирал сытое рабство. Свобода ведь могла быть и голодной.
Оказывается, ночью кто-то раздел меня и вымыл. Волосы и все тело пахли какими-то благовониями. Сил сопротивляться не было, также, как и возражать. Слабость наполняла всё тело. Низ живота болел. Заглянув под покрывало, я осознала, что спала обнаженной. И кровать не выглядела мирно. Напротив, всё на ней были перевернуто, на простыне засохли бурые пятна. Сев, и опустив глаза, я поняла, что на внутренней стороне бедер тоже засохло что-то липкое вместе с кровью. В голове не было ни малейшего понятия о том, что со мной произошло.
Я не была ребёнком и не раз помогала бабушке принимать роды у женщин. Живя в племени, мы всё знали о совокуплении. Это не считалось чем-то грязным. Просто было частью жизни. Но это для животных. Что же происходит между мужчиной и женщиной, за пологом шатра, я понятия не имела. Это рассказывали невесте и лишь перед обрядом единения.
Ужас перехватил дыхание, тисками сжал сердце, покрывая меня изнутри ледяной коркой, но никак не прорываясь наружу.
Казалось, я существую в двух слоях реальности. Страх и непонимание бились внутри, а на лице не отражалось ничего, кроме безмятежности.
Служанки, поняв, что я сама не встану, подняли меня, отвели в угол комнаты, поставили в лохань, обмыли и одели. Голову покрыли завесой и вывели из комнаты.
Оказалось, что дом, в котором я нахожусь просто огромный. Мы шли через череду комнат, предназначения которых я даже не понимала. Вокруг был камень. Камень под ногами и камень над головой. Проклятый камень. Стены вместо ткани и окна-бойницы. Если бы этот камень был белым, я бы могла смириться, но он был черным. Черный город. Черный Колдун. Черный Князь.
Меня вывели из дома и повели через площадь. Начался последний предрассветный час, когда небо кажется серым, и ночь, отступая, крадёт напоследок все краски.
Навстречу шел Колдун.
– Доброе утро, моя красавица. Сегодня ты затмишь солнце! Князь ждёт тебя наверху для проведения ритуала.
Я подняла глаза,– Ритуала? По вашему обычаю? Отец дал согласие?
Колдун скривился, – Нет. Но это уже и не важно. Нет так ли, Дара?
Я молча передвигала ноги, двигаясь как кукла,– не важно, не важно…
Мы с Колдуном поднялись по лестнице на возвышение в центре площади, похожее на пирамиду. Наверху, вровень с городской стеной, было небольшое пространство, на котором возвышался лишь Жертвенник, с востока ограниченный стеной с небольшой нишей, куда приносили подношения. Здесь в Городе проводили ритуалы.