Дар языков - стр. 28
В комнате – ожидаемо – все было в полном порядке, даже излишне педантичном. Лиза прошла к алькову и отдернула плотную синтетическую занавеску, отделяющую постель от зоны наблюдения. Элла отбросила подушку, но продолжала стонать, скорчившись и закрывая руками лицо, по миниатюрным пальчикам и длинным платиновым волосам текла кровь. Евгений лежал, отвернувшись к стене и не шевелясь.
– Что с тобой? – Лиза старалась говорить тихо, но записывающую аппаратуру не обманешь.
Элла молча покачала головой, сделала слабый жест – уходи! Кровь потекла сильнее. Лиза мельком увидела распухшее лицо Эллы.
– У тебя нос сломан, – сказала Лиза, в общем-то, спокойно, но четко артикулируя – на камеру.
– Да, представь, какая неприятность, – голос Эллы изменился, она невнятно выговаривала слова, глотая кровь, – мы уже спали, я хотела выйти в туалет, поскользнулась, упала, расшиблась о подоконник – здесь, за занавеской. Не хочу Женьку будить, он сегодня так перенервничал на собрании! Расстроился, что я ему не доверяю, что не рассказала про сына! Помоги мне добраться до медпункта. Пожалуйста!
И Лиза очнулась. Если она, благополучная, свободная и ленивая, терпит ради небольшого по телемеркам гонорара (а Лиза – начинающая участница реалити-шоу, всего ничего времени съемок за спиной, ей только начали платить, и рекламного времени еще не дают, до него пахать и пахать), то что говорить об Элле! С большим гонораром. С солидными рекламными предложениями. И с больным ребенком. Без какой бы то ни было поддержки. Судя по разбору на проекте, точно без поддержки, у Эллы еще и мать-пиявка, не желающая сидеть с недужным внуком, значит, мать не в счет плюс, она с противоположным знаком.
– Конечно, Эллочка! Давай поднимайся, тихонечко, чтобы Женю не разбудить. Экая ты, подруга, неловкая! Хотя, к чему нам этот бред. И неуклюжий этикет… Как рано можно лицемерить, таить надежду, ревновать, разуверять, заставить верить, казаться мрачным, изнывать… Надо сказать администраторам, чтобы подоконники облицевали чем-нибудь, а то, честное слово, травматичные подоконники, под самый нос кидаются.
Лиза безостановочно говорила и говорила, чтобы не разрыдаться. Знала, что не может помочь Элле, ни даже спросить ни о чем – камеры пишут, деньги идут. Задергивать полог от камер – а зачем? Надо торопиться в медпункт, пока Элла сознание не потеряла. Не до выяснений, Элла все равно не признается.
А завтра, если подвернется выгодный случай, Элла заложит Лизу – сын-то важнее. И обижаться нельзя: деньги даром не дают. Обычным, не «своим» людям – точно не дают.