Дар - стр. 10
Что до нежити, то она если и водилась в окрестностях деревни, то людям на глаза и подавно старалась не попадаться, жилья сторонилась и вообще существования своего никак не проявляла. Поговаривали, что в том была большая заслуга княжеского жреца, который как никто другой умел склонить Богов к благосклонности и упросить их взять под защиту княжьих подручников.
Да что говорить – деревню и волки-то почти не тревожили! Разве что в совсем уж лютые зимы, когда животина деревенская становилась для серых разбойников единственной надеждой на выживание. Но даже и тогда, забравшись в хлев либо овчарню, серые без меры не безобразили, брали столько, сколько нужно, и без толку скотинушку не резали.
В общем, не жизнь была в деревне, а малина. Девки, что ходили по грибы да ягоды, без страха пропадали целыми днями в лесу. Матери не боялись оставлять на речке без присмотра совсем малых детей, а пастухи приглядывали за пасущейся животиной в полглаза, да и собак с собой почитай что никогда и не брали.
Теперь спокойному житью пришел конец.
Обширная луговина, служившая до того дня пастбищем деревенскому табуну, стала для того табуна страшным местом, где принял он лютую смерть. Лошади полегли почти все – стреноженные, далеко убежать они, само собой, не смогли. Туши были истерзаны так, будто трудилась над ними целая стая взбесившихся волков. Плохо было то, что убившие лошадей сделали это не ради пропитания: ни одна из разорванных туш не была даже слегка обглодана. Но не это было страшнее всего. Вперемешку с останками лошадей по бурой от застывшей крови траве было разбросано то, что осталось от их пастухов…
На самом краю луговины, прямо у того места, где кончалась ведущая на выгон тропка, лежала в траве окровавленная голова бортника. На лице его застыло выражение такого несказанного ужаса, что у людей, при взгляде на него, мороз продирал по коже. Над поляной висел тяжелый запах крови и чего-то еще, чего-то незнакомого, но вызывающего в душе самые мрачные предчувствия.
Завернув страшную находку в рубаху и собравшись немного с духом, мужики осмотрели выгон и ближайшие кусты в поисках следов ночного татя. В окрестных зарослях отыскался пяток обезумевших от страха лошадей. Собак сыскать так и не удалось, и в деревню они больше не вернулись…
Зато следов ночных изуверов нашлось в избытке, и очень странные это были следы. Странные и… нехорошие. Одолеваемые недобрыми предчувствиями мужики послали гонца в деревню за дедом Прохором. По молодости Прохор был пожалуй что лучшим охотником и следопытом во всей округе. Довелось ему повидать и иные края, когда был он с княжеской дружиной, еще при отце нынешнего князя, на последней войне с Уздольем. И хотя сейчас лет ему было немало, и на охоту Прохор давно уже не ходил, сохранил он до старости острый глаз да сметливый ум, а памяти его и молодым не грех было бы позавидовать. Часто обращались деревенские к Прохору за наукой да советом. Вот и сейчас нужно им было его мудрое слово.