Дамоклов меч над звездным троном - стр. 8
– Князь… Ангел, блин, черный ангел. Он тут, прямо за твоей спиной!
– Да это рекламный щит, ты что? – Долгушин обернулся через плечо. – Щит рекламный возле остановки. Написано: «мужской аромат Йоджи Ямамото» и пацан какой-то намалеван. Эх, Леха, даешь ты… Сейчас в больницу поедем. У тебя сердце ни к черту, дурак.
В груди отпустило. В глазах прояснилось. За сугробом, где урчала снегоуборочная машина, действительно стойко сопротивлялся вьюге темно-синий рекламный щит «Йоджи Ямамото» – новый мужской парфюм. Но глаза прекрасного, как темный ангел рекламиста были точно его глазами. Жданович отвернулся. Он хотел жить. Хотел в больницу под капельницу. Он боялся самого себя этой ночью. Эти глаза, что являлись ему теперь так часто, могли наделать непоправимой беды.
– И все же весь этот парадиз действует на меня как-то чудно, – изрек Вадик Кравченко, когда желтое такси мчало их по Адмиралтейской набережной. – Грустно как-то, не по кайфу, хотя и очень красиво.
– Там на той стороне университет? – спросила Катя таксиста.
– Кунсткамера, – за таксиста ответил Мещерский. – Помню еще в пятом классе повезли нас в Ленинград на экскурсию. Куда только не водили нас, а вот кунсткамеру учителя посещать запретили строго-настрого. Но мы с пацанами все равно рванули туда, просочились. Я там чуть в обморок не грохнулся, когда двухголового теленка увидел и этих заспиртованных уродцев в банках.
Катя оглянулась – в этом городе в первый день Нового года может случиться все, что угодно: например, призрак поэта постучит в двери вашего номера или медный всадник неуклюже прогарцует мимо вас по встречной полосе.
– Что за радость была Петру собирать эту коллекцию уродов? – спросила она.
– Модно было. Необычно, эпатажно, ужасно, устрашающе, – Мещерский пожал плечами. – Уродство – вещь редкая. Красота встречается чаще, а уродство часто уникально, поэтому и вызывает к себе нездоровое любопытство. А некоторых просто завораживает. Но таких мало. Они сами по себе уникумы.
В Петергофе было градусов на пять холоднее. Вьюжило, с Финского залива дул ветер. Они никогда бы не попали на территорию парка в такой поздний час, если бы не приятели Мещерского из числа сотрудников музея. Хмельные по поводу Нового года и длинных праздников приятели не спали уже вторую ночь. Все как-то быстро перезнакомились и породнились. Пили шампанское – за удачу в новом году, за дружбу, за любовь, увязали в снегу, барахтались в сугробах. В темноте при зажженных карманных фонарях и бенгальских огнях путешествовали по парку.
На расчищенной от снега площадке у Монплезира смотрели на залив, на темную громаду Большого дворца.