Дамоклов меч над звездным троном - стр. 38
– Не у нас и то ладно, – он выключил телевизор, сразу как они вошли, поднялся. – Здравствуйте, Вадим.
– Здравствуйте. Это вот Мещерский Сергей, напарник мой. Мы всегда вместе с ним работаем, – Кравченко представил приятеля. – Так проще с напарником-то.
– Проще? – Долгушин явно не знал, как отнестись к этому сообщению. – Ну, располагайтесь.
Кравченко опустился на диван. Стушевавшийся Мещерский хотел было примоститься тут же, рядом. Подвинул лежавшую на диване коричневую бархатную подушку. Она вдруг сама собой подпрыгнула и шмякнулась на пол. Из-под нее выскочил толстый рыжий котенок, мяукнул басом и шмыгнул в открытую дверь.
– Тут – кот, на палубе – павлин. Прямо зоопарк, – хмыкнул Кравченко.
– Есть еще два попугая, хамелеон. Был еще пудель, да на Валааме мы его потеряли. Слинял он от нас, за сучкой погнался, – сказал Долгушин. – Любовь-с, ничего не попишешь. Все это дочкино добро. С собой возим – оставить не на кого.
– У вас тут прямо плавбаза автономная и самодостаточная, – с завистью заметил Мещерский. – Всю жизнь мечтал вот так на реке пожить. По телевизору видел – Пьер Ришар по Сене на барже плывет. Тут тебе и спальня, и клозет, и ресторан французской кухни.
– У нас тоже кок неплохой, – откликнулся капитан Аристарх. – Говорит – в Баку в духане работал. Жаль вот только сидел, бедолага.
– Мы думали, у вас гастрольный тур, – сказал Кравченко. – Но…
– Да нет у меня никаких гастролей, – Долгушин покачал головой. – Так просто с ребятами отдыхаем. Если по правде, то на текущий момент это и есть мой дом. В Москве надоест, пойдем своим ходом на Волгу.
– Осень, сентябрь, скоро навигации кранты. Холода начнутся, заморозки, – заметил Кравченко. – На теплоходе-то дуба дашь.
– Ерунда, – возразил капитан Аристарх. – Лишь бы труба дымила, да отопление не накрылось. Навигация же встанет полностью только в середине ноября, после праздников.
– Отменили ноябрьские, – сообщил Мещерский.
– Да? Не слыхал. Ну, да нам-то, на воде какая разница.
– Там видно будет, что и как. В Питер вернемся, когда река встанет, только и всего, – улыбнулся Долгушин.
Во время этого диалога Кравченко исподволь, украдкой разглядывал его. Что ж, если время все на свете меняет, то и Виктора Долгушина оно сильно изменило. Ему было года сорок два, и выглядел он как раз на этот возраст. Он не располнел, не обрюзг, не приобрел безобразного пивного живота, не раздался вширь. Фигура его была стройной, поджарой. Но стройность эта, точнее худоба, как отметил наблюдательный Кравченко, не являлась следствием усиленных занятий в тренажерном зале. «Зашибает, видно, как следует – решил он про себя. – Эх!»