Дамоклов меч над звездным троном - стр. 33
– А, это вы к нам?
– К вам. Наверное, – не слишком уверено ответил Кравченко.
Только ступив на трап, он разглядел окликнувшего их субъекта – это был не Долгушин. Он был выше Виктора Долгушина почти на целую голову, настоящий великан – веснушчатый коротко стриженный блондин в пестром скандинавском свитере. Под его снисходительным взглядом, подбадриваемые звуками долетавшего с палубы соседнего теплохода марша, они и поднялись на борт.
Кто плавал – тот знает: жизнь на воде совсем иная, чем на суше. Для Петра Сухого, которого все на «Крейсере Белугине» звали не иначе как Саныч, свой в доску парень, это было и открытием, и правилом номер один.
Саныч был в своей каюте на верхней – второй палубе. Каютка – узкая, как пенал: койка, столик, шкаф, вделанный в переборку. За перегородкой – санузел.
На палубе слышались громкие мужские голоса – на «Крейсер» прибыли гости. Их встречал Аристарх.
Господи боже, чтобы они все делали без Аристарха на этом корыте? Аристарх был бессменным капитаном «Крейсера» и техническим директором всей концессии. Именно он полтора года назад поставил эту посудину в ремонтный док и, насколько это было возможно, довел ее до ума. Именно он уговорил Виктора Долгушина – своего старинного кореша еще по питерскому рок-клубу на улице Рубинштейна выкупить этот теплоход у его прежних владельцев и сделать его своим плавучим домом.
Аристарх взял на себя все. Набрал команду – кока, боцмана и троих безработных азербайджанцев, в оные времена работавших в рыболовецкой артели на Каспии, и строго следил, чтобы эти каспийские мореходы не зря получали жалованье. Он был прирожденным капитаном – этот Аристарх. И сейчас как капитан он сам, лично принимал у себя на борту гостей – двух каких-то чуваков, приехавших на подержанной иномарке.
Саныч не проявил по этому поводу никакого любопытства. Он был у себя в каюте. Сидел, обнаженный по пояс, на койке, скрестив ноги. Пытался сосредоточиться. Единственным украшением каюты был серый кусок холста над койкой, на котором черной тушью, стилизованно под иероглифы, были начертаны пять правил. Им Саныч старался следовать изо всех сил. Это были правила дзэн, и они Санычу были понятны.
ПРАВИЛО ПЕРВОЕ: Жизнь на воде, совсем иная, чем на суше.
ПРАВИЛО ВТОРОЕ: Не жалей о прошлом. Никогда.
ПРАВИЛО ТРЕТЬЕ: Ложась спать, засыпай, будто этот твой сон – последний.
ПРАВИЛО ЧЕТВЕРТОЕ: Утром зажигай благовония и медитируй.
ПРАВИЛО ПЯТОЕ: Следи за тем, что и кому говоришь. Всегда.
Сейчас за окном было не утро, а белый день, но это было неважно – Саныч пытался медитировать. И эти гогочущие за окном мужские голоса на палубе не должны были его отвлекать. Он закрыл глаза и сразу же мысленно постарался нащупать в наступившей тьме оранжевую точку. Это сердце, что бьется, пульсирует. Великий Соэн, первый из первых учитель дзэн, говорил: «Мое сердце горит огнем, но глаза холодны, как остывшая зола».