Дама в инвалидной коляске - стр. 11
Остальные толпились вокруг, молчаливые, как в очереди к стоматологу. Или будто пристально считали количество отжиманий. Он попятился и исчез в кухне.
Легче зайчику вырваться из зубов стаи, возбуждённой кровью и парной плотью – но ей удалось. Простонала сквозь зубы, что её тошнит, и кинулась на балкон. Вскочила на перила – и исчезла пушинкой. Деревья смягчили падение.
Дали сроки всем – максимально мягкие, как у нас принято. Все они были сынки – тех, кого надо сынки. Начались апелляции, повторные экспертизы, пересмотры по вновь открывшимся обстоятельствам. Добровольно-не добровольно, трезвая-не трезвая, провоцировала – не провоцировала… Он навестил Валю в больнице, прикованную к постели. Она сказала, как плюнула:
– Доволен, получил право первой ночи? Будь ты проклят! Пусть каждый глоток воздуха станет для тебя глотком раскалённого олова.
Так говорили героини романов, и это было единственное, что воплотилось из девичьих грёз.
***
В дамский коллектив вип-клуба органично влилась дама из ведомственного санатория. И дополнила историю новыми деталями.
Оказывается, тогда студент в кухне лихорадочно с грохотом рылся в шкафах. И нашёл то, что искал. Хозяйка, в целях предосторожности, прятала режущие, колющие предметы, а про топорик для мяса забыла. Его судили за покушение на убийство и нанесение травм средней тяжести – он сидел от звонка до звонка.
«Девушка поступила мудро: кто ещё выносил бы за ней горшки? С другой стороны, постоянно жить в жгучей ненависти, как в том раскалённом олове», – размышляла ведомственная дама, возвращаясь в номер.
И у лифта стала свидетелем сцены: думая, что их никто не видит, колясочница с мужем грубо и жадно целовались, и не могли остановиться – как весь день умиравшие от жажды люди, наконец, дорвались и не в силах отлепить пересохших губ от сосуда с прохладной водой – отнюдь не с раскалённым оловом. И стремительно скрылись за дверью номера, он успел выставить табличку: «Не беспокоить».
Дама покачала головой. Всё-таки жизнь – и правда, есть вечный конфликт, причудливое соединение не соединяемого. Души и тела, тьмы и света, Бога и Сатаны, добра и зла. Где от любви и ненависти, как известно, один шаг. И наоборот.
МАРАЗМ И СОЛНЦЕ, ДЕНЬ ЧУДЕСНЫЙ!
Ну, ещё не совсем день. Зимнее ленивое солнце встаёт поздно, вальяжно. Как бы раздумывает: «Вставать – не вставать? А не то – завалиться, дремать дальше, укутавшись в синюю дымчатую кисею…»
Зато небо! От востока к западу – самых разных, неуловимо сливающихся оттенков: чернильного, фиалкового, зеленоватого, бирюзового, оранжевого… И – морозно-алый узкий поясок там, где предполагается восход солнца. Будто на огромной палитре художник-растяпа разлил жидкую радугу. Или – взмахом кисти заставил замереть, застыть северное сияние.